— Достали…
Михара указательным пальцем левой руки потянул за цепочку, вытаскивая затычку. Вода со всхлипываниями стала проваливаться в отверстие. Два бандита стояли, глядя на беспомощного Рафика, и ждали, когда же вся вода сойдет. Михара понимал, рисковать не стоит, и рукояткой пистолета нанес удар кавказцу по затылку. Голова Рафика и все его тело дернулись, он погрузился под пену. Вода еще не успела сойти.
— Буль-буль, козел.
Михара, абсолютно не обращая внимания на то, что на нем дорогое пальто, дорогой пиджак, сунул руку под воду, схватил Магомедова за волосы, вытащил из воды и еще дважды, но уже не так сильно ударил по голове рукояткой пистолета.
— Вот так-то, Чекан, будет получше. А то мало ли чего он надумает.
— Правильно.
Они выволокли Рафика из ванной, для начала связали ему ноги, туго стянув ремнем. А когда Рафик пришел в себя, бросили ему шмотки — рубаху и свитер.
— Одевайся, козел.
Затем Чекан вышел и позвал своих людей. Через полчаса, связанный по рукам и ногам, с голой задницей, Рафик Магомедов лежал за задним сиденьем джипа. Ему в рот заткнули грязную тряпку. Чекан ликовал. Его люди остались обыскивать квартиру, а Рафика повезли в Балашиху, в бомбоубежище, именно там решил разобраться с азербайджанцем Чекан.
Михара это желание Чекана поддержал, понимая, что там, пожалуй, самое надежное место, туда никто чужой не сунется.
— Под землю его спрячем, пусть больше дневного света не увидит.
— Я бы его сразу тут и закопал.
— Земля мерзлая. Чекан!
Бандиты были так рады тому, что без жертв и без выстрелов смогли захватить азербайджанца, что потеряли всякую бдительность и не заметили, как за их кортежем следует «опель-кадетт», который Дорогин на время одолжил у Тамары. Дорогин видел, как Чекан, Михара и его люди выгружали из джипа связанного по рукам и ногам азербайджанца и волокли его в бомбоубежище. Теперь ему стало известно еще больше, теперь он знал еще одно место, где можно отыскать Чекана.
Глава 10
Как и было условлено с девушкой, работавшей в киоске видеопроката, Дорогин появился чрез два дня. Он въехал на тротуар и остановил машину у киоска так, словно привез туда какой-то товар. Затем неторопливо выбрался из машины, несильно захлопнул дверь и постучал уже не в окошечко, а во входную дверь. Та словно по мановению волшебной палочки тут же отворилась. Рыжая девица сразу узнала Дорогина и буквально расплылась в улыбке, казалось, что каждая веснушка на ее широком скуластом лице засветилась.
— О, а я думала, вы не приедете или появитесь к вечеру.
— Нет, как договаривались. Вы же сказали, в первой половине дня, вот я и приехал.
— А я все сделала и даже больше, нашла еще несколько фильмов, которые могут вас заинтересовать.
Или зря старалась?
— Большое спасибо, — сказал Сергей, осматривая содержимое киоска.
Внутри в нем все было несколько по-иному, чем казалось, если смотреть через окошечко, — беднее. Внизу стоял чайник, который фыркал, выбрасывая белые густые клубы пара, рядом с ним примостился самодельный калорифер.
— Может, чайку? — спросила девица.
Дорогин задумался.
— Просто чай? — спросил Дорогин.
— Нет, не просто, у меня есть печенье «Твикс». Употребляете?
— Хрустящие палочки?
— Да, хрустящие палочки.
Девушка взяла с полки печенье разломила пачку надвое.
— Проходите, проходите, устраивайтесь вот на этом ящике, он крепкий, не бойтесь, не развалится.
— Спасибо.
Сергей устроился на хлипком ящике и понял, он явно нравится этой рыжеволосой девушке с широким скуластым лицом и пронзительно-голубыми глазами.
— Чай неплох, как и печенье.
— Моя мама, знаете, говорила, что работа впервые доставила ей удовольствие.
О том, что мать девушки любит советские фильмы, Сергей уже знал.
— Я рад за нее.
— А скажите, зачем вам это?
— Я же говорил, хочу сделать подарок одному старому человеку.
— Так это вы все-таки не для себя? — девица недовольно поморщилась, ведь она рассчитывала, что старалась именно для него, для этого симпатичного мужчины, мало ли, что он сперва сказал! Многие врут при первой встрече. А тут вдруг возникает какой-то неизвестный ей старик. — А он кто — режиссер или критик?
— И не режиссер, и не критик. Но без него кино не снимут.
— Оператор, наверное?
— Нет, не оператор, — сказал Сергей.
— Тогда кто же он такой? — задала резонный вопрос девушка.
— Пиротехник, голубушка, классный пиротехник. Он производит всяческие взрывы, дымы, пламя, копоть, огонь — в общем, все то, без чего фильм становится скучным и пресным.
— А я не люблю, когда в кино убивают, и мама тоже не любит.
— Что ж поделаешь, рынок есть рынок. Надо убивать в кадре, — и Сергей задумался, моргнув глазами.
Он подумал, что, может, не стоит быть настолько откровенным с этой малознакомой девушкой, но назад дороги уже не было. Может, не стоит говорить с ней о профессии.
— А вы тоже в кино работаете?
— Нет, что вы, разве я похож на артиста?
— Да если бы вы были артистом, я бы сразу вас узнала. Я помню всех артистов, кого хоть раз видела на экране.
— Похвально.
— Я не специально запоминаю, у меня само собой получается.
— Ясно.
Сергей усмехнулся. Его-то она скорее всего видела много-много раз, но всегда его фигура, его лицо были замаскированы. Он походил то на одну звезду, то на другую, то представал в виде какого-нибудь гнусного убийцы, крадущегося по коньку крыши, цепляющегося за обледенелые антенны, в виде или кувыркающегося в автомобиле гонщика, или падающего на всем скаку с раненой лошади кавалериста.
— Нет, я в кино не работаю.
— А чем вы занимаетесь, если не секрет?
— Нет, не секрет. Работа у меня самая скучная, знаете ли, я бухгалтер.
— Бухгалтер? — губы девушки растянулись в недоверчивой улыбке, и она посмотрела на загрубевшие руки Дорогина.
— Да-да, бухгалтер, — пытаясь выглядеть убедительным, повторил Сергей. — Дебет, кредит,
