с заклеенным ртом и связанными руками.
Через полтора часа втолкнули в помещение Лиду. Сразу разбили ей в кровь лицо, потом изнасиловали по очереди. Олег хрипел, скрипел зубами, катался взад-вперед по полу, но ничего не мог поделать. 'Нравится? – уточнили у него несколько раз. – Поглядеть тоже в кайф, правда?
Если нет – можешь в любой момент это остановить'.
Олег затряс головой, показывая, что желает сделать признание. Со рта тут же сняли скотч.
– Отец сказал… Он спрятал эту штуку у себя в квартире, – задыхаясь, проговорил Олег.
– Где именно?
– Не знаю… Сказал, сам догадаешься, если вдруг со мной что случится.
– Хитрая тварь, – засмеялись ему в лицо. – Был на квартире, видел, что там все перевернули вверх дном, и надеешься нам лапшу повесить на уши. Учти, ублюдок, до тебя мы добрались вторыми, но на квартирах были первыми – и у отца, и у тебя. Нет там ничего.
– Значит, плохо искали! – истерично взвизгнул Олег, окончательно утративший самообладание. – Теперь я сказал все!
– Нет, дорогуша. Ты просто придумал, как нам голову заморочить.
– Теперь смотри! – один из троицы приставил дуло с глушителем к голове девушки и нажал спусковой крючок.
Голова в кудряшках дернулась, кровь брызнула во все стороны.
– Тихо ты, еб…а вошь! – возмутился напарник. – В сторону оттащить не мог?
– Теперь твоя очередь, – человек с пистолетом подошел к Олегу.
– Все, конец! Ни слова больше не дождетесь, – с ненавистью прохрипел программист и, замолчав, отвернулся.
Троица тем временем начала переругиваться из-за испачканной брызгами крови одежды. У того, кто стоял дальше всех, испачкались только брюки.
Стрелявший одолжил ему свои, и тот уехал за сменой одежды.
По всем признакам Олег дошел до точки, и теперь никакими угрозами из него ничего не выжмешь. Убивать его было рано, во всяком случае команды такой не поступило.
– Погуляй пока, оклемайся. Мы еще встретимся, обязательно. Сунешься в ментовку – мать твою на части раскромсаем. Если сраные менты пообещают ее защитить, знай: кишка у них тонка дольше недели защищать кого-то.
Глава 24
Дорогин не торопился возвращаться обратно в служебное помещение, курил в одиночестве на смотровой площадке. Еще до его поступления на работу подсветку башни отключили из-за проблем мэрии с Мосэнерго. Сергей даже представить себе не мог, как бы он работал под ослепительным светом прожекторов.
Сейчас все вокруг было погружено в темноту.
Внизу мерцали цепочки фонарей и рекламные вывески, превратившиеся в цветные пятна. Город спал, жили только облака. Ветер дул еле-еле, и они клубились прямо перед глазами – черные, сизые, пепельные. Иногда облако возникало из ничего, будто кто-то беззвучно взорвал в небесах дымовую шашку. Иногда, наоборот, огромная гора взбитой пены быстро сворачивалась и таяла.
– Казак думу думает?
Обернувшись, Дорогин увидел рыжего Максима.
– А ты чего дежурство бросил?
– Я ж не один, с напарником. На фига нам вдвоем глаза таращить?.. Этот шкаф рядом, Петрович под него место долбил. Он и по сей день здесь тусуется. Вчера видел мужика – зеленый от злости. Метра полтора в сторону – и попал бы в дамки. Не могу, говорит, больше, запью с горя. Я бы тоже на его месте локти кусал.
Облака продолжали пениться, принимая самые разные формы. Мимо пронеслась лошадиная голова с развевающейся гривой, вот она уже превратилась в мощный круп с хвостом. А вот белесое раскидистое дерево с мощной кроной.., распалось на части… Рядом темно-фиолетовая ладонь с пятью широко раздвинутыми пальцами. Пальцы один за другим растворились, на месте ладони остался сгусток.
– Смотри, что с облаками творится, – радостно удивился Максим. – Прикольно, правда?
Дорогину, наоборот, казался мрачным этот беспрерывный калейдоскоп.
– А раньше? – продолжил он о своем. – Ты ведь уже пять лет здесь сидишь. Кто-то еще вел работы на этой высоте?
– Вроде нет. После пожара, сам понимаешь, здесь всю башню скребли и драили.
«Что если Тельца обнаружили во время восстановительных работ? Забрали и вынесли какие- нибудь сообразительные строители, решившие не поднимать шума? Но ведь Золотой Телец стоял в сейфе, открыть такой сейф дело очень непростое», – размышлял Дорогин.
Было слышно, как пролетел пассажирский самолет, но огоньков его не было видно.
– Слышишь, Сергей! Клиент пожаловал!
Это охранник из «Эвереста» выбрался на смотровую площадку. Никаких средств связи Муму здесь, на башне, не имел, кроме телефона в служебном помещении: ни рация, ни мобильник рядом с антеннами не работали.
'Прислали очередного клиента. «Эверест» по-прежнему действует, значит, кому-то это нужно.
Зарплату тебе заплатили, будь добр, возвращайся к работе', мысленно сказал себе Муму.
Клиент выглядел погруженным в себя. Молча помассировал пальцы, молча выполнил указания проводника относительно экипировки. Губы его были плотно сжаты. Вдобавок к плохо расчесанным волосам легкая щетина проступала на щеках и подбородке.
– Как самочувствие? – поинтересовался Сергей.
Он уже сталкивался с клиентами, которые перегорали перед самым стартом, отказывались от восхождения и требовали от компании возврата денег. Были и другие, которым приходилось вызывать врача из медпункта, расположенного здесь же, на башне, давать валерьянку со стаканом воды или другой, более сильнодействующий успокоительный препарат.
В ответ на вопрос клиент молча поднял вверх большой палец.
– Извините, я имею право измерить ваш пульс и давление. Это записано в условиях договора.
Клиент поморщился, но спорить ему явно не хотелось. Пожав плечами, он закатал рукав и вытянул руку вперед. Пульс и давление оказались как у космонавта. Наверное, у него, Дорогина, показатели хуже.
– Порядок. Работа, извините, такая: беспокоиться за клиента.
Мужчина кивнул, избавляя Сергея от необходимости объясняться. В голове промелькнуло подозрение: вдруг это тот самый контролер, которого обещал Кащей? Но Дорогин тут же его отверг: контролер скорее всего постарался бы не выделяться из общей массы клиентов, быть таким же возбужденным и многословным, как все.
– Тогда вперед.
После первых пятидесяти метров подъема мужчина стал часто поглядывать вниз. Он и в этом отличался от других. Взгляд с высоты на землю обычно вызывал у клиентов всплеск эмоций. У кого-то преобладал неподдельный ужас, у кого-то – восторг. Человек, в чьем договоре стояла фамилия Шувалов, посматривал вниз деловито, будто отсчитывал в уме пройденные метры. В его движениях не было особенной сноровки, но ледяное спокойствие в процессе восхождения позволило почти восемьдесят метров пройти без единого срыва.
Первый срыв случился на отметке «четыреста двадцать». Дорогин потихоньку протравливал веревку. Между его рукой и «карабином» на поясе Шувалова ее длина не превышала четырех-пяти метров.