Доброхотову, еще далеко. А теперь, по большому счету, он конченый человек. Как бы он там ни рычал из Ниццы, это факт. Важно перехватить на полпути отлетевшую от него удачу, уцепиться за хвост, пока она не растворилась, не рассеялась в воздухе.
Запереть на ключ Тельца, еще хранящего отпечатки пальцев своего недавнего хозяина.
– Пойдемте, покажу вам свою оранжерею, – вздохнул Доброхотов. – Я ведь знаю, вы тоже любите цветы.
«Как резко он переводит разговор, – подумал про себя немец. – Надо привыкать».
По дороге в оранжерею Доброхотов окончательно понял, что уже не успокоится, пока не завладеет Тельцом. Сперва это было фантазией, потом стало целью и, наконец, превратилось в навязчивую идею. Чем бы он теперь ни занимался, ему казалось, что для полного успеха не хватает самой малости – той самой удачи, которую принесет золотая статуэтка.
У Алефа не было дубликата бычка. Но идея пришлась ему по душе. Она была красивой, а он всегда верил, что красота указывает на правильный путь.
Судьба пятерых провалившихся сотрудников не слишком его волновала. Во-первых, сами виноваты, надо было вести себя осторожнее. Во-вторых, им могут предъявить только сущие пустяки вроде незаконного ношения оружия. Злополучному шоферу они не успели причинить вреда.
Но вот добиться, чтобы милиция утратила к делу интерес, – это та игра, которая стоила свеч.
Пусть найдут Тельца, убедятся, что камни там искусственные и золото ненастоящее, и успокоятся. Подумают – жмотом оказался Алеф. Сделал красивый жест, а на самом деле все оказалось пшиком. Крутил- вертел чуть ли не половиной страны, а на золото денег пожалел.
Алефу необязательно было заказывать идеальную копию Тельца. Менты ведь не знали, как выглядит настоящая статуэтка. Но олигарх любил точность, любил, чтобы его заказы выполняли как положено, не принимал ничего приблизительного, сделанного на авось.
Московский ювелир, изготовивший в свое время драгоценного бычка, еще хранил в укромном углу мастерской формы для отливки – память о необычном, уникальном заказе. Ему было гораздо проще повторить статуэтку, чем быстро изготовить новую.
На этот раз перед ним стояла не менее интересная и творческая задача – создать близкую к оригиналу копию, не использовав ни грамма золота и платины, без драгоценных камней.
У ювелира имелся свой рецепт заменителя золота. Пару лет назад он изготовил для себя несколько опытных образцов: кольца, серьги, кулон.
Эти предметы до сих пор не потускнели, ни разу их не пришлось чистить от налета. А ведь известно, что окисление – главный недостаток всех недрагоценных сплавов.
Настал момент применить свой рецепт. Включить специальную плавильную печку; заполнить горячим сплавом старую форму; пока фигурка будет отвердевать подобрать искусственные бриллианты и изумруды и, наконец, вооружившись набором специальных инструментов, закрепить сияющие камушки на нужных местах.
Глава 32
– Что за дерьмо ты принес? – играл желваками куратор.
Магнитофонную запись уже успели прослушать, особого интереса она не представляла.
– Странно, – пробормотал Дорогин. – Оваций я не ждал, но хотя бы аплодисментов…
Глаза куратора налились холодной прозрачной желчью.
– Это за какие такие достижения?
– Вы считали, сколько раз я его раскручивал?
– Плевать! В итоге – ноль целых хрен десятых!
– У мужика звериное чутье. Этого у него не отнимешь.
– Ты принес нам не кассету, а кусок вонючего дерьма.
– Хотел как лучше, – пожал плечами Муму.
– Нет уж. Отговорками ты не отделаешься. Уже третью неделю нам голову морочишь!
– Где я ошибся в разговоре, что сказал не так?
– Здесь не курсы повышения квалификации.
Ты задумайся о своих перспективах, и все твои таланты сразу прорежутся.
– Сколько можно давить на эту педаль? Человека можно заставить выкопать себе могилу. Но разбудить через страх таланты – это что-то новенькое.
– Давно опробованный способ, – заверил куратор. – Даже не сомневайся, работает.
– Может, стоит внедрить его в учебных заведениях, особенно высших?
– Доиграешься, – прищурился куратор. – Уже висишь на волоске.
– Характер такой. И не надо испытывать меня на прочность. Если не будете на меня давить, в ближайшие дни возможна приятная неожиданность.
– Стропило разговорится?
– С ним так быстро не выйдет. Когда еще удастся второй раз под настроение попасть? А вот бычка я, может, и прикормлю.
– Тельца? – куратор недоверчиво посмотрел на Сергея и скривил рот.
– Требуете ударных темпов, а сами свежие новости оставляете при себе, прекрасно зная, что они бы мне очень пригодились.
– Какие такие новости?
– Пятерых задержали? Хотя бы один из них наверняка раскололся, что Тельца они так и не нашли, просочился между пальцами.
– Это еще проверить надо.
– Чистая правда.
Два дня подряд мать Олега донимала его звонками, требовала приехать. Наконец сын переступил порог кое-как прибранной после разгрома квартиры.
– У меня к тебе серьезный разговор, – мать поджала губы и страдальчески подняла брови.
Она частенько капризничала по сущим пустякам, но теперь-то, конечно, повод был самый серьезный.
– Хочу уехать. Больше не могу здесь находиться.
Ни секунды не чувствую себя спокойной, прислушиваюсь к каждому шороху на лестнице.
– Думаешь, я не знаю, как тебе тяжело?
– Ты понимаешь, я не сплю которую уже ночь подряд!
– Послушай, мамочка. Это время нужно просто пережить, перетерпеть. Поверь мне, худшее позади. Они отстали, убедились, что у нас с тобой ничего отцовского нет. Еще немного потерпеть – и мы с тобой окончательно избавимся от их подозрений. Взять и уехать – все равно что пуститься наутек от своры бродячих собак. Обязательно кинутся следом.
В кармане у Олега зазвонил мобильник. Несколько раз Олег отрывисто произнес «да», пообещал приехать через час.
– По работе?
– Достали уже… Я бы пригласил тебя перебраться ко мне. Но там тесно и полнейший бардак.
– Знаешь, что не поеду. Какой смысл, если тебя сутками не бывает дома?
– Зашиваюсь. Заказов куча.
– Как ты спокоен, просто удивительно. Можно подумать, ничего страшного не случилось. Как будто тебе никто не угрожал. Бедная Лида. Ты должен меня отвезти к ней на кладбище. Почему ты так уверен, что они не вернутся? Может, все-таки заявить в милицию?
– Это самый верный способ накликать беду. Потерпи. У меня есть основания надеяться на лучшее.
