Валерий Вотрин
Человек бредущий
Глава 1
Замок Безумцев стоял в долине, у которой не было своего названия, но имелась репутация, почти столь же зловещая, как и у самого замка. Малахитовое небо сверкало над ним алыми полотнищами зарниц, острые шпили устремлялись вверх, и безобразные птицы сидели на зубцах его башен. Окна замка светились странным светом, который не имел определенного оттенка, а переливался и мерцал, завораживая всевозможными цветами. У основания замшелых стен, на ровной, хорошо освещенной светом кровавой луны площадке Хейзинга и Намордник Мендес играли в бамбару.
Дорога начиналась невдалеке от них, заросшая дикой травой и кустарником, и уходила за холмы, на серую необъятную равнину, покрытую ядовитым ковылем и змеиными норами и залитую нехорошим лунным сиянием. По этой дороге к замку подходил Каскет.
Каскет был парнем лет двадцати с бледным подвижным лицом, ясными голубыми глазами, крупным носом и улыбчивым ртом. Его волосы, темные и прямые, спадали на лоб небрежными прядями. Каскет был одарен во многих отношениях: он хорошо говорил, знал и любил древних философов, пел, плясал и умел играть на музыкальных инструментах. Он также был сведущ в колдовстве и мог постоять за себя в драке, зная, как управляться и шпагой, и мечом. Он нравился женщинам и некоторым мужчинам тоже. Его манера одеваться всегда была одна и та же: красный кожаный камзол и зеленый плащ. На поясе Каскет носил короткий меч с изумрудами на эфесе. В его карманах не было ничего сейчас и никогда ничего не водилось. Каскет был легкий и веселый человек.
Тучи наползли на луну, когда он приблизился к замку. Еще издалека до него донеслись обрывки беседы, смысл которой уходил в дебри вековой игорной казуистики:
— Когда на третьей семерке выпадает вилка, которую также называют чертовыми рогами, а валет червей вынимает кинжал, чтобы поразить двойку и короля пик, — тогда и выходит бамбара.
— А дама? Куда девается она? Нет, вилка колет ее в бок, она взвизгивает и вскакивает на короля, превращаясь в семерку и становясь срединным зубцом в вилке.
— Так ты не про вилку говоришь, а про трезубец. А он получается так, смотри… во-от… потом так… р-раз!
В воздухе слышалось шуршание и азартное шлепанье картами.
— Э! А туза? Туза-то ты забыл!
— Да не забыл я. Вот он. Он — башня пик. Дама томится у зарешеченного окна, а валет лезет к ней по веревочной лестнице.
— Хм. А если лестница обрывается?
— Это и будет бамбара.
Каскет подошел к ним и уселся рядом. Хейзинга был толстяк со впаянным в глазницу железным моноклем и париком, сделанным из стальных стружек. Глаза Намордника Мендеса, карлика с большими вислыми ушами, светились во тьме зеленым огнем. Над ними было вечно-беззвездное небо с красным оком луны и светящиеся окна замка. За ними глухо возносилась вверх стена из дикого камня. Под ними был холодный выщербленный камень площадки. Перед ними был Каскет. Ему дали его карты, и он уставился в них.
— Десятка, — сказал Каскет, — вертит хвостом и заглядывает в глаза королю бубен, ибо пора отправляться на соколиную охоту.
— А на кого охота? — спросили его.
Каскет немного помедлил.
— На пустельгу, — наконец сказал он.
Намордник Мендес встал и потянулся.
— Недавно я сочинил стихи, — провозгласил он. — Слушайте.
Однажды в суровом и диком краю
К сосне привязал я лошадку свою.
Сходил по делам я, вертаюсь назад -
Сожрал мою лошадь бесстыжий бинфэн!
— Ха-ха-ха!
— Браво, браво!
— Стихи, достойные… м-м… даже сам не знаю кого!
Намордник Мендес расшаркался и сел.
— Итак, — произнес Хейзинга, уставясь моноклем в раскрытый веер своих карт, — на повестке ночи — определение бамбары. Первое: игра. Второе: игра карточная.
— То есть азартная, — вставил Каскет, покрывая шестерку бубен двойкой пик.
— Именно. Поскольку это так, а никак не иначе, что могут подтвердить по меньшей мере три свидетеля, не считая прочих, число которых совершенно точно установлено быть не может, что также засвидетельствовано упомянутым уже мною числом видоков, а именно — тремя, заключается, что бамбара — игра, игра карточная, игра азартная и, что самое главное, игра сложная. Все ли согласны? Несогласных не было.
— Тогда, — продолжал Хейзинга, заставляя своего валета лезть под юбку даме треф, — зададимся вопросом тождественности обыденных реалий и тем, что происходит здесь, под стенами строения, известного больше под именем Замка Безумцев, хотя непосвященному странно сие название и даже весьма странно, каковое название отнюдь не странно человеку посвященному, искушенному и сведущему. То есть, говоря слишком упрощенно, тождественно ли тождество и реальны ли реалии? Имеет ли кто высказаться?
Желающих не имелось.
— Вот, к примеру, ты, — обратился Хейзинга к Каскету. — Имя?
— Каскет, — сказал Каскет.
— Вот видишь, — сказал Хейзинга Наморднику Мендесу. — Он реален, а значит, существует, дабы иметься в наличии.
— Да, — молвил тот.
— Далее. Замок Безумцев. Все знают, что в нем хранится благородный черный опал, называемый Сажей Вельзевула, из чего следует, что наш друг Каскет, что называется в просторечии, вор. Ворюга.
— Совершенно с вами согласен, — откликнулся Каскет, побивая туза треф королем пик и делая вилку.
— Но возникает один вопрос. — Хейзинга поднял вверх почему-то четыре пальца. — По какой причине помянутый Каскет — единственный вор, пришедший сюда за последние семь лет? Имеется ли на этот мой вопрос разумный — я подчеркиваю, разумный, — ответ, или такового не имеется?
По-видимому, такового не имелось, ибо Каскет и Мендес продолжали молча обмениваться ходами. Луна, наконец, очистилась от туч, и вновь красный ее свет залил площадку.
— Имеется! — торжествующе вскричал Хейзинга, самолично отвечая на свой собственный вопрос. — Этот замок — Замок Безумцев. Он обитаем, если, конечно, можно назвать обитателем мага. А уж с ним не захотел бы встретиться никто, уверяю вас!
— Да уж, — согласился Намордник Мендес. — Никто, это точно. Даже я.
— А что за маг? — поинтересовался Каскет. Игра немного утомила его, и он был рад возможности перевести дух.
— Милый мой, — прочувствованно положил руку ему на плечо Хейзинга. — Никто не знает его имени, ибо он не выходит из своего замка уже много лет, а за этот срок прозвание, если таковое и было, забылось. Но он там есть, и это доказывается хотя бы тем, что последний вор, тот, что был здесь семь лет назад, обратно к нам не вышел. Так что ты будешь очередной поживой этого старого хитреца.
