«Дверь от удара распахнулась, резко запахло сгоревшим кордитом. Четвёртый помощник заглянул в каюту и крикнул, чтобы мы одевались, так как нам врезали. Моей обязанностью было находиться на мостике, поэтому я спешно напялил мундир поверх пижамы,[111] натянул бахилы, выхватил из ящика стола трехфунтовую сумку с мятными лепёшками (забыв там новенькие часы) и побежал на мостик.
Капитан уже находился там. Я вместе с ним и вахтенным офицером принялся уничтожать судовые бумаги. Мне показалось, что торпеда попала где-то между задней трубой и четвёртым трюмом, и наши гребные валы перебиты. Пар в котлах сел, и мы остановились. Тем не менее, помпы работали, и расчёты стали к орудиям. Оставалась надежды, что ублюдок поднимется на поверхность, и тогда мы сумеем задать ему».
Но Лют не собирался этого делать. Держась на глубине 4,5 метра, он терпеливо следил, как «Клан Макартур» спускает шлюпки. Судно немного осело, но не было похоже, что оно собирается тонуть. Наконец в 3.47 радист U-181 перехватил сигнал бедствия. Тогда Лют выпустил третью торпеду. С ужасным грохотом она ударила в носовую часть огромного судна, и оно начало быстро погружаться. Кроуфорд, снятый одной из последних шлюпок, вспоминал, что «мы старались побыстрее отойти, пока судно не затонуло. Конец корабля всегда непредсказуем, и умнее всего оказаться в этот момент как можно дальше».
Лют записал в журнале: «Слышны громкие звуки, сопровождающие затопление судна. Вскоре после этого раздался сильный подводный взрыв. Лодка находилась примерно в 700 метрах от точки гибели судна, но её буквально подбросило. Что-то слетело с полок. Несколько спасательных шлюпок уничтожены». Когда «Клан Макартур» погружался, его разорвало четвёртым взрывом, происшедшим где-то в трюмах. Этим же взрывом в щепки разнесло шлюпку, висевшую на талях, и перебило всех моряков, находившихся в ней.
Люди, находившиеся в других шлюпках, приняли последний взрыв за четвёртую торпеду. Сам Кроуфорд верил в это до 1984 года, пока не познакомился с бортовым журналом U-181. Тогда он решил, что взрыв был вызван каким-то из грузов на борту судна. Но ни продукты, ни медикаменты, как известно, не взрываются. Хотя у него не было никаких доказательств, он остался уверен, что «Клан Макартур» перевозил нечто, не внесённое в грузовую декларацию.[112]
Потопление «Клан Макартура» заняло 8 минут. Кроуфорд смотрел, как гибнет судно. «Вскоре стало ясно, что судно тонет. И всё-таки он оставался крепким и гордым кораблём и погружался на ровном киле. Последние мгновения были трагическими. Вода захлёстывает световые люки и переливается через релинги. Шипит пар, плавают какие-то деревяшки. Перед тем как судно окончательно уходит под воду, из его недр вырывается жуткий звук. Вода клокочет в трубе. И только небольшой водоворот на поверхности моря».
Лишь после того как «Клан Макартур» затонул, Лют поднял U-181 на поверхность. Он стоял на мостике, а Энгель спустился на палубу, чтобы поговорить со спасшимися. Кроуфорд говорит, что он был исключительно вежлив. «Доброе утро, джентльмены. Мне очень жаль, что нам пришлось потопить ваше судно, но таковы превратности войны. Как оно называлось? Куда вы направлялись? Что вы делали? Когда вы покинули Англию?» Мы наговорили ему всякой чепухи, которую он принял за чистую монету. Одни из наших артиллеристов в сердцах назвал немца сукиным сыном. После этого мы немного встревожились, но тот лишь улыбнулся и не обратил никакого внимания на выпад».
Раненых из шлюпки Кроуфорда забрали на борт лодки, чтобы оказать им помощь. Потом с ними поделились сахаром и водой, ничего больше из скудных запасов U-181 выкроить было нельзя. Лют получил всю информацию, которая ему требовалась – название судна, его тоннаж, численность экипажа, пункт назначения – от моряков другой шлюпки. Он торопился уйти. Скоро должен был наступить рассвет, и в любую минуту могли прибыть корабли, откликнувшиеся на призыв «Клан Макартура». Кроуфорд вспоминает момент ухода лодки: «Я помню фигуру человека, стоящего высоко на рубке подводной лодки. Он лишь изредка бросал взгляд на нас. Большую часть времени он осматривал горизонт, и вскоре явно забеспокоился, желая побыстрее убраться. Несколько приказов, и нашу шлюпку оттолкнули от борта. Допрашивавший нас офицер пожелал нам доброго утра и спасения. Затем на чистом немецком языке нам крикнули: «Держитесь подальше от моих винтов. Я погружаюсь».
Спасательные шлюпки, окружённые десятками людей, плававших в воде, остались одни в сотнях миль от земли. Лют пообещал радировать на Маврикий, чтобы их подобрали. После того как U-181 отошла на безопасное расстояние, он так и сделал. Но помощь прибыла лишь через несколько недель, и морякам пришлось испить горькую чашу до дна.
«Многие погибли от акул. Когда человек находился в воде, его легко можно было обнаружить по маленькой красной лампочке, вделанной в спасательный жилет. Слишком часто, когда мы пытались подойти к маленькому красному огоньку и подобрать спасшегося, то слышали жуткий крик, вода вскипала, и огонёк пропадал. В других случаях, когда мы подходили к огоньку и пытались втащить человека на борт, то вытаскивали лишь часть туловища…
Днём было мучительно жарко, а ночью почти невыносимо холодно. Иногда по морю шла приличная зыбь, иногда оно было гладким, как стекло. Однажды налетел довольно сильный шторм, который бросал нас, как щепку. Но это был один из тех штормов, которые не несут с собой дождя. Злосчастное совпадение, так как у нас кончалась питьевая вода.
После нескольких дней дрейфа мы устроили совет, чтобы решить, следует ли отправить одну из шлюпок к берегу. Но ближайшие острова (Маврикий и Реюньон) были слишком малы, и шансы проскочить мимо них были слишком высоки, так как мы не имели никаких штурманских инструментов. В результате, так как мы слишком ослабли, было решено связать все шлюпки и плоты, чтобы по крайней мере оставаться всем вместе до конца. Или нас всех спасут, или мы все погибнем.
Дни летели, и мы слабели все больше. Нашим раненым становилось всё хуже. Им требовалась медицинская помощь, иначе они начнут умирать один за другим».
Лишь после 2 недель дрейфа спасшиеся с «Клан Макартура» были замечены бомбардировщиком «Каталина»,[113] который в течение 5 дней снабжал их всем необходимым. Потом прибыл шлюп Свободной Франции «Саворньян де Бразза», который доставил моряков в Таматаве. Если верить Кроуфорду, спаслись 42 человека из 150. На «Клан Макартуре» погибло больше людей, чем на каком-либо другом судне, потопленном Лютом.
Праздник по случаю потопления «Клан Макартура» на борту U-181 увенчала радиограмма из ставки фюрера. Лют 9 августа 1943 года был награждён Eichenlaub mit Schwerter und Brillianten zum Ritterkreuz (Рыцарским Крестом с Дубовыми Листьями, Мечами и Бриллиантами). Это была самая высокая военная награда Третьего Рейха. Лют стал седьмым военным, получившим её, и первым из моряков. Экипаж, сияя от гордости, отпраздновал это в офицерской кают-компании с пивом и коньяком.
15 августа штаб подводного флота сообщил Люту, что он должен встретиться в море с U-197 Роберта Бартелса, который передаст ему коды «Энигмы», необходимые для окончания похода. В это время использовался вариант кода, носивший название «Беллатрикс». Через час Лют получил радиограмму, запрещающую впредь использовать аппаратуру Метокс.
Эффективность этого устройства в течение последнего года постоянно падала. Лодки, использующие Метокс, попадали под атаки вражеских самолётов совершенно внезапно. Германские учёные отчаянно пытались найти причину и вскоре установили, что это устройства само испускало слабые радиоволны, которые можно было засечь. В действительности всё обстояло иначе. В это время союзники начали использовать радары с сантиметровой длиной волны, а Метокс мог обнаруживать только метровые радиоволны. Исходя из ошибочного предположения, что лодки выдаёт их собственное оборудование, Дениц принял отчаянное решение запретить использовать его. В полночь пришла новая радиограмма: «Все кварцевые генераторы Метокса сдать капитану и запереть в сейф. Исполнение приказа зафиксировать в бортовом журнале».
16 августа, направляясь на встречу с Бартелсом, U-181 встретила неизвестный пароход. Лют преследовал его в течение 6 часов и в 19.37 выпустил парогазовую торпеду G7а, последнюю, остававшуюся на борту лодки. Последний торпедный выстрел в его карьере, произведённый с дистанции 600 метров, оказался промахом.
17 августа в 15.00 U-181 прибыла в намеченную точку примерно в 500 милях юго-восточнее Дурбана. U-197 там не оказалось. В полночь Бартелс радировал: «KQ6676 «Эмпайр Стэнли» потоплен» и запросил о новой встрече. Наконец утром 19 августа лодки встретились. Бартелс передал Люту коды, а Лют
