имеющий право на престол подчинялся другому, не имеющему на то права.
О том, как Комнин обращался к брату Михаила[9] Дуки и своими усилиями и внушениями старался посадить на царском престоле Михайлова сына, как он, надев ему на ноги багряные сандалии, ввел его во дворец, как в то время, когда они проходили по главным улицам, народ будто одними устами громко кричал, что этого он не хочет иметь василевсом, и как упомянутое дитя, испуганное таким криком и устрашенное словами народа, отвратилось душой от сделанного ему предложения (просило и Комнина оставить это намерение и не неволить его более), – о всём том рассказ – в устах каждого, это подтверждают люди благомыслящие и все, кто не пил воды забвения и помнят бывшее. После этого Комнин решился идти к своей цели другим путем. Он привел юного Константина к Вотаниату и, напомнив последнему о естественном праве, принадлежащем этому дитяти по наследству, предложил ему благоразумный совет – поэкономнее пользоваться доставшейся ему властью, именно: принять благосклонно и с честью брата Дуки, как брата прежнего его господина и василевса, и дать ему титул лица царственного, на деле же управлять царством самому Вотаниату, до конца жизни, а потом возведет на престол этого наследника (то есть сына Михаила – Константина), могущего к тому времени сделаться уже способным управлять царством. Но и этот план не удался, и Комнин своей смелостью выиграл только то, что его стали подозревать – как Вотаниат с его приближенными, так и многие другие, особенно же два Вотаниатовы раба, Борил и Герман, [10] – люди наемные, незнатного рода, ничего не смыслящие в делах, касающихся общественного блага. Последние задумали уже погубить Комнина, а вместе с тем устроить погибель и порфирородному брату Дуки, что, когда лишится он такого охранителя и останется без всякой защиты, было бы уже весьма сподручно клеветникам. С этой целью они посылают Комнину указ, предписывающий ему удалиться из столицы. Но как только этот указ дошёл до рук Комнина, – он сам лично явился с ним к василевсу, и объяснил ему все дело. Василевс, пристыженный чрезвычайным благородством и рассудительностью этого мужа, и помнивший о многих героических его подвигах, потупил глаза и, браня составителей указа, отменил это дело.
Итак, замысел о высылке тогда не осуществился. Но Вотаниат снова подчинился влиянию упомянутых рабов и, всячески вводимый в заблуждение частыми их наущениями и подстрекательством, задумал ослепить Комнина. Впрочем, из уважения к справедливости и истине, не хотел он привести эту мысль в исполнение так прямо – с открытой бессовестностью, но изобрел иной способ подвергать невинного различным опасностям и под благовидным предлогом поставить его в затруднительные обстоятельства, чтобы потом вызвать против него обличение от лица самой истины. Для этого всякий раз, как встречалось какое-нибудь дело, требовавшее великого ума и сильной руки, или заставлявшее приняться за оружие, – дело, в совершении которого надлежало показать силу духа и подвергнуться неизбежной опасности, – тотчас выбор, преимущественно перед всеми, падал на Комнина, и такие великие и трудные дела всегда предлагались ему с той мыслью, что он – или послушается приказания, и с героическим мужеством, по своему обыкновению, совершая какое-нибудь из подобных дел, падет среди мечей и, получив опасную рану, падет в битве, особенно, если для предстоящего дела не дать ему достаточного количества войск; или, когда не послушается, либо совершит дело не так, как будет предписано, – подаст повод справедливо обвинить его и подвергнуть законной казни. Между тем от Вотаниата отложились уже Вриенний[11] и Василаки[12] – мужи, по происхождению, благородные и знаменитые, не могли сносить, что бы на царском престоле восседал тот, кто, как они знали, был подобно им, изменником василевсу Михаилу и виновен в одном с ними преступлении. Прежде они возмутились против Михаила, а теперь то же самое решились сделать и в отношении к Вотаниату, поэтому вооружились против него со множеством войск и немаловажными силами. Для отражения этих мужей, противовоителем и вождем, по указу василевса, тотчас назначается Комнин, имевший тогда сан великого доместика. [13] И вот он выступает против них, отважно завязывает битву, схватывается с ними не один раз, не многократно, подвергая опасности свою жизнь, и, наконец, побеждает противников, приобретает славный трофей, берет в плен враждебных вождей и, приведя их в царственный город, отдает василевсу. Об этом знают все и эти события переходят из уст в уста, так что нет ни одного благомыслящего человека, которому они были бы неизвестны. Никогда Комнину, за эти и многие другие с истинным мужеством и героизмом совершенные им великие дела, не было никакого воздаяния и возмездия; всегда напротив он замечал одну злую зависть, интрига и козни, как бы воздать ему за добро злом, вырвать у него глаза и погубить его, а вместе с ним стереть с лица земли и Порфирородного: тогда это было для него уже невыносимым. Потому видя, что все его дела обращаются ему во зло, и, помня, что некогда его дядя добровольно[14] передал другому свое наследство[15]
[…]
нынешнему обладателю престола никто из царского рода не передал его, следовательно, в это наследие втиснулся другой – человек совсем посторонний, и вместе заботясь о собственной безопасности, как бы не потерпеть чего худого, ибо много уже было против него замыслов, он удалился из столицы и удалился в Адрианополь. Обнаружив, что собранные там войска большей частью недовольны царствованием Вотаниата, а ему преданы, так как под его предводительством совершили много доблестных подвигов, и заставляют его даже насильно провозгласить себя василевсом, Комнин пошёл навстречу их желанию и объявил о своем наследственном праве на престол после своего дяди. С этого времени он берет в свои руки скипетр правления, не имея, однако же в мыслях лишить участия в управлении Порфирородного, когда он придёт в надлежащий и требуемый для управления возраст. Да и мог ли иначе поступить тот, кто прежде употреблял все средства для возведения на престол Михайлова брата? С этой целью он тотчас обручает с ним собственную дочь, [16] делает его участником в царствовании и в делах управления, дает ему право принимать обыкновенные приветствия и подписываться на грамотах красными чернилами, обещая ему через это в будущем царское достоинство, и свидетельствуя, что имеет твердое намерение возвести его на царский престол, когда придёт время, – когда он возбудит в народе доброе к себе расположение и погасит в нём прежнюю к себе неприязнь. И этот план осуществился бы, если бы прежде вкравшаяся в Порфирородного тяжкая болезнь позволила ему взойти на такую высоту власти и не восхитила его вскоре из среды живых. [17] Да и сам Вотаниат, когда Алексей Комнин, сделавшись василевсом, подступил к столице, не восстал и не вооружился против него, но признавая за ним принадлежащее ему по родству право на царство, сложил с себя власть без борьбы и не хотел оспаривать её оружием и войной, когда внутри – в душе воевала против него совесть и поражала его с той и другой стороны, т.е. представляя ему неродственность с царским домом его самого, и родство с ним Алексея Комнина. [18]
Итак, Комнин не иным каким-нибудь способом достиг царской власти, но путем права, потому что был кровным родственником дома Комниных[19] и находился в близком родстве с Дуками. Взяв себе подругу жизни из рода Дук, он сочетал оба эти рода воедино и образовал из них как бы одно (родовое) дерево. Притом, отличающееся древностью, как говорят, достойной большого уважения. Поэтому, уважая древний дом Комниных и Дук, и того, кто происходил из него, как, например Алексея Комнина, почитая имеющим большее право на царство, чем кого другого, все охотно избрали его в василевсы. Ведь если бы кто захотел по истечении времени оглянуться назад, то нашёл бы, что род Дук есть первая отрасль поколения великого Константина; потому что и тот первый Дука, принадлежавший к числу лиц, вслед за великим Константином оставивших древний чин и переселившихся в новый, по крови был ближайшим его родственник, именно племянником, которого он возвел в сан дуки константинопольского. От него уже и все потомки его стали называться Дуками.
Таким образом, Алексей возвратил своему роду царскую власть и, как сам возвысившись ею, так возвысив и её, – поскольку множеством великих дел наполнил восток и запад, о чем свидетельствуют события, – перед смертью передал скипетр сыну своему Иоанну, [20] имевшему на то двойное право: то есть, по происхождению и от рода Комниных, в котором царская власть, как выше сказано, сделалась наследственной, и от рода Дук, благородным плодом которого была его мать. [21] Да и кто после Порфирородного, тогда уже умершего, мог иметь большее право на престол? Отсюда видно, что тот славнейший между василевсами Алексей, за присвоение царского скипетра, не только не заслуживает обвинения, но еще, по суду людей здравомыслящих, – должен быть почитаем, как человек достойный похвал, и представляем, как добрый пример и образец для потомков,
