оказался в западном Голливуде. Где-то около часа ночи он нашел, что искал. Квартал был безмолвен и погружен во тьму. Майкл проехал мимо нужного дома и остановился в конце улицы. Пешком он дошел до дома и остановился у парадного крыльца. Он нажал на дверной звонок.
Вскоре где-то в доме загорелся свет и спустя минуту на пороге показался заспанный Рик Ривера.
— Майкл? Какого дьявола?
— Рик, надо поговорить.
— Конечно, конечно. Заходите. Поздравляю с Оскаром. Это по-настоящему здорово. Желаете что- нибудь выпить?
— Вы один?
— Совершенно один.
— В доме нет женщин?
— Ни одной. Рик направился в сторону бара.
— Если мне, то не стоит беспокоиться. Налейте себе, если угодно.
— Ладно, — сказал Рик, наливая себе рюмку Бурбона. — С учетом того, что я уже принял, еще одна рюмашка не помешает.
— Рик, я не отниму у вас много времени. Мне всего лишь надо кое-что прояснить.
— Давайте.
— Несколько часов назад на выходе из Академии меня задержали люди ФБР.
— Кроме шуток?
— Рик, что им известно обо мне?
— Понятия не имею. Единственное, что я знаю, это, что агента, который мне звонил, зовут Карсон, и он возглавляет отдел Прослушивания.
— О чем конкретно они вас спрашивали?
— Они спрашивали, чем вызван мой интерес к Каллабрезе.
— И что же именно вы им ответили?
— Я рассказал им, что обнаружил пальцы Каллабрезе в машине, задавившей адвоката.
— Что еще?
— Больше ничего.
— Рик, вы сказали, что оставив службу, забрали с собой отпечатки пальцев, верно?
— Верно. Ривера развел руками. — Майкл, я не собирался вас сдавать. Это просто страховка, вот и все.
— Из чего конкретно состоит свидетельство?
— Карточка с отпечатками пальцев, снятыми с машины, и карточка с отпечатками пальцев с факса из ФБР.
— А карточка с отпечатками, найденными в машине, является оригиналом?
— Да.
— А копии имеются?
— Нет.
— Имеются какие-либо иные свидетельства, помимо тех, что были в машине?
— Нет.
— А ваш партнер в курсе?
— Нет. Он тогда был в отпуске.
— А где эти свидетельства сейчас?
— Я уже говорил вам, что они у моего адвоката.
— Ясно. Майкл подошел к выходу из дома и открыл дверь. Подойдите сюда. Я хочу показать вам кое-что.
Ривера подошел к открытой двери и выглянул в темноту ночи. — Что?
Майкл размахнулся изо всех сил и нанес Рику удар по шее изготовленным им мешком с песком.
У того подкосились ноги, и он упал навзничь. Майкл оттащил его от двери и запер ее. Затем начал массировать шею экс-копа с целью не допустить никаких царапин и кровоподтеков. Потом он обошел дом, по пути включая и выключая за собой свет. Он вернулся в гостиную, поднял Рика под мышки, дотащил его до спальни и усадил на кровать. Снял с него банный халат, оставив в трусах, и уложил в постель.
После этого Майкл достал из кармана большой коричневый конверт Шейлы, надел резиновые перчатки и раскрыл упаковку. Внутри лежал морфин, с полдюжины шприцев и длинный кусок резинового жгута.
Ривера издал булькающий звук, и его веки пришли в движение. Надо было торопиться. Майкл наполнил морфином шприц, затем встал позади экс копа и завязал резиновым жгутом ему руку так, как тот бы сделал это себе сам. На руке у Рика вздулась вена. Тот очнулся и уставился на Майкла. В тот же момент Майкл вставил иглу в вену и ввел в нее раствор. Ривера раскрыл, было, рот, чтобы что то сказать, но глаза у него стали закрываться, и голова запрокинулась в сторону. Майкл оставил иглу в вене, взял вторую руку и прижал пальцы Рика к стенкам шприца. То же он проделал с остальными шприцами и со склянками морфина, после чего положил их в ящик тумбочки, стоящей возле кровати.
Не снимая резиновых перчаток, он предпринял более основательный осмотр дома. Удача пришла к нему минут через десять. В ящике письменного стола он обнаружил конверт с пометкой отдела лос анжелеской полиции. Внутри лежали две карточки с отпечатками пальцев и блокнот Рика, который носят офицеры полиции. Майкл закрыл ящик стола, погасил свет и вернулся в спальню. Потом придал телу более естественный вид, включил телевизор и переключил его на программу ночных фильмов. Оставив свет в спальне, он вытер свои следы, ведущие к входной двери, чтобы не оставить ни малейшего намека на свое присутствие. Прежде чем выйти наружу, внимательно оглядел улицу вдоль и поперек, и только после этого, сняв защелку с предохранителя, закрыл за собой дверь.
Медленно дошел до того места, где оставил Порше, сел в машину и включил зажигание. Перед тем, как включить фары, посмотрел в зеркало заднего вида. Но улица словно вымерла. Внимательно следя за тем, чтобы не превышать допустимую скорость, он поехал к себе в Малибу.
Майкл подъехал к воротам, ведущим в комплекс, открыл шлагбаум своей карточкой, въехал в дом и поставил машину в гараж. В это время ночи ни в одном из соседних домов не горел свет.
Войдя в дом, он зашел на кухню, положил под раковину свежую пару резиновых перчаток и достал из ящика стола спичечный коробок. Затем вышел из дома и направился к освещенному луной пляжу, по пути высыпая песок из пластиковых мешков. Пройдя сотню ярдов вдоль берега, Майкл подошел к самой кромке воды, и еще раз убедившись, что рядом никого нет, зажег спичку и поднес ее к конверту с отпечатками своих пальцев. Он не выпускал конверт из рук, пока тот не догорел, и бросил пепел в воду. Наступил отлив, и море унесло с собой остатки пепла.
Майкл вернулся в дом и уже собрался подняться по лестнице, как, отворив дверь ключом, в дом вошел Томми, а за ним тащилась Шейла. Томми подошел к Майклу и по-дружески крепко обнял его.
— Ну, ты, сукин сын, добился своего! — Томми был растроган и стал трясти друга, будто любимую куклу.
— Майкл, мои поздравления, — сказала Шейла. — Томми, я хочу спать. Она выглядела усталой.
— Отправляйся, дорогая, я приду через минуту. Мужчины наблюдали за уходящей блондинкой.
— Томми, — сказал Майкл. — Боюсь признаться, но я одолжил дозу Шейлы. Надо было выручить одного друга.
— Ты, что, взял все? — удивился Томми.
— Да, пришлось отдать ему все. Надеюсь, ты без особого труда сумеешь возместить потерю.
— Нет проблем, дружище. К утру я все возмещу.
— Слушай, Томми, я валюсь с ног. Давай поговорим утром за завтраком.
— Хорошо. Томми чмокнул Майкла в щеку и направился в дом для гостей.
А Майкл, измученный донельзя, потащился к себе наверх. Его грело сознание, что он хорошо замел все следы.
