сообщить вам, что возможность мистера Спода творить зло значительно уменьшится, если вы намекнете ему, сэр, что вам все известно о Юлейлии.
— О Юлейлии?
— Да, сэр, о Юлейлии.
— И он действительно присмиреет?
— Да, сэр.
Я задумался. Как-то это все не очень убедительно.
— Может быть, вы посвятите меня в тему поглубже?
— Увы, сэр. Если я исполню вашу просьбу, вполне возможно, что клуб не пожелает больше видеть меня своим членом.
— Я ни в коем случае не допущу ничего подобного. (Какая ужасная картина — взвод дворецких выстроился ровным каре, а внутри него члены клубного комитета срезают пуговицы с форменного пиджака Дживса.) — Но вы уверены, что, если я насмешливо посмотрю Споду в глаза и произнесу эту абракадабру, он в самом деле испугается? Давайте поставим точки над 'i'. Вообразим, что вы — Спод. Я подхожу к вам и говорю: «Спод, мне все известно о Юлейлии», — и вы сразу чувствуете желание провалиться сквозь землю?
— Да, сэр. Я убежден: джентльмен, занимающий в обществе такое положение, как мистер Спод, сделал бы все, чтобы избежать даже упоминания темы Юлейлии.
Я начал репетировать. Подошел вразвалочку к комоду, руки в карманах, и объявил: «Спод, мне все известно о Юлейлии». Повторил, на сей раз грозя пальцем. Потом сложил руки на груди, и все равно, как мне казалось, получалось не слишком внушительно.
Однако я напомнил себе, что Дживс всегда знает, что делает.
— Ну что ж, Дживс, раз вы так считаете, значит, так оно и есть. Пойду- ка я поскорей к Гасси и обрадую известием, что жизнь его вне опасности.
— Простите, сэр?
— Ах да, вы ведь ничего не знаете. Должен признаться вам, Дживс, что за то время, пока вас не было, опять произошло множество событий. Вы знали, что Спод давным-давно влюблен в мисс Бассет?
— Нет, сэр.
— И тем не менее это так. Счастье мисс Бассет для него превыше всего, а теперь вот она порвала с женихом по причинам, отнюдь не делающим ему чести, и Спод жаждет свернуть Гасси шею.
— В самом деле, сэр?
— Уж поверьте мне. Он недавно был здесь и объявил о своем намерении, а Гасси, который лежал в это время под кроватью, все слышал. Теперь он только и твердит, что надо спуститься на связанных простынях из окна и бежать в Калифорнию. И тогда разразится катастрофа. Надо, чтобы он непременно остался и добился примирения.
— Да, сэр.
— Если он уедет в Калифорнию, никакого примирения ему не добиться.
— Не добиться, сэр.
— Поэтому мне надо попытаться разыскать его. Хотя, как вы сами понимаете, я сомневаюсь, что в подобных обстоятельствах это будет легко. Наверно, он на крыше, размышляет, как бы ему незаметно улизнуть.
Мои опасения, увы, оправдались. Я обошел весь дом, и нигде ни следа. Конечно, Огастус Финк- Ноттл затаился в каком-то укромном уголке усадьбы «Тотли-Тауэрс», и этот уголок надежно его укрыл. В конце концов я сдался и пошел к себе, и как вы думаете, кого я увидел, открыв дверь? Гасси Финк-Ноттла, разрази меня гром. Он стоял возле кровати и связывал простыни узлом.
Стоял он спиной к двери, а ковер был толстый, поэтому он не слышал, как я вошел, и лишь когда я крикнул «Эй!» — нужно сказать, очень сердито, потому что взбеленился, увидев, как безобразно разворошена моя постель, — он пошатнулся и обернул ко мне лицо, бледное до синевы.
— Уф, слава Богу! — воскликнул он. — Я думал, это Спод.
Паника сменилась негодованием. Он вонзил в меня взгляд. Глаза за стеклами очков были ледяные. Он был похож на обозленного палтуса.
— Какой же ты гнусный тип, Вустер! Незаметно подкрался и крикнул в самое ухо «Эй!». Да как ты посмел! Я чуть не умер от разрыва сердца.
— А ты, Финк-Ноттл, ты — омерзительный тип! Как ты посмел превратить мою постель в воронье гнездо? Ведь я запретил тебе прикасаться к ней! У тебя есть свои простыни, возьми их и связывай.
— Не могу. На моей кровати сидит Спод.
— Да что ты?
— В том-то и дело. Меня ждет. После тебя я пошел к себе, а он там. Хорошо, он кашлянул, а то бы я влип.
Я понял, что пора наконец успокоить эту исстрадавшуюся душу.
— Гасси, тебе больше не надо бояться Спода.
— Что значит — не надо бояться Спода? Объясни толком.
— Все очень просто. Спод qua[16] угроза, — надеюсь, именно «qua», я не перепутал, — канул в Лету. Благодаря доведенной до совершенства тайной разведке Дживса я узнал о нем нечто такое, что он предпочитает скрывать от всего мира.
— И что же это?
— Тут я пас. Я сказал, что это я узнал, но на самом деле узнал Дживс, и, к сожалению, Дживс не имеет права раскрыть секрет. Однако мне разрешено недвусмысленно намекнуть Споду, что этот секрет мне известен. Если он позволит себе какую-нибудь неподобающую выходку, я тут же укрощу его. — Я умолк, прислушиваясь к шагам в коридоре. — Ага! Кто-то сейчас пожалует.
Очень может быть, что сам бандит.
Гасси крикнул, как раненый зверь:
— Запри дверь!
Я пренебрежительно махнул рукой:
— В этом нет нужды. Пусть входит. Я всячески приветствую этот визит. Поглядишь, как я с ним разделаюсь. Тебя это позабавит, Гасси.
Я угадал — конечно, это был Спод. Ему явно надоело сидеть на кровати Гасси, и он решил развеять скуку, еще раз потолковав с Бертрамом. Как и в прошлый раз, он вошел без стука и, увидев Гасси, издал торжествующий клич победителя. Потом остановился, шумно дыша и раздувая ноздри.
Кажется, за то время, что мы не виделись, он стал еще выше и шире, и, получи я совет, как сбить с него спесь, из менее авторитетного источника, душа бы у меня сейчас юркнула глубоко в пятки. Но я уже много лет слепо доверяю всему, что ни скажет Дживс, и сейчас бестрепетно встретил взгляд Спода.
С сожалением вынужден признать, что Гасси не разделял моей беззаботной уверенности. Может быть, я недостаточно полно разъяснил ему суть дела или же он просто потерял последние остатки мужества, увидев перед собой Спода во плоти. Так или иначе, он отступил к стене и, насколько я могу судить, хотел пройти сквозь нее. Это ему не удалось, и он замер — очень похожий на отлично сделанное чучело, а я повернулся к нахалу и вперил в него спокойный взгляд, в котором присутствовали в должной пропорции удивление и высокомерие.
— Ну что, Спод, — сказал я, — зачем на сей раз пожаловали?
В моем голосе звучало величайшее неудовольствие, но нахал его не заметил. Он и моего вопроса не слышал, как тот глухой аспид из Писания; он медленно двинулся к Гасси, сверля его взглядом. Я заметил, что желваки на его скулах ходят в точности как давеча, когда он застал меня за рассматриванием экспонатов коллекции старинного серебра, которую собирает сэр Уоткин Бассет, и вообще что-то в его манере навело меня на мысль, что он вот-вот начнет громко и гулко колотить себя кулаком в грудь, как разъяренная горилла.
— Ха! — издал он.
Нет, больше такого хамства я терпеть не намерен. Надо отучить его от хулиганской привычки
