И сказал: 'Это мертвое тело —Бьюсь на пачку махорки с тобой!'Я взглянул, говорю: 'Нет — живой!Ты его лучше пулей попотчевай.Я опричь же того ставлю хошь чего —Он усидчивый да улежчивый!'Друг от счастья завыл —Он уверен в себе:На медведя ходилГде-то в ихней тайге, —Он аж вскрикнул (негромко, конечно.Потому что — светло, не кромешно),Поглядел еще раз на овраг —И сказал, что я лапоть и враг.И еще заявил, что икра у них!И вообще, мол, любого добра у них!..И — позарился на мой браунинг.Я тот браунинг взялПосле ходки одной:Фрица, значит, подмял,А потом — за спиной…И за этот мой подвиг геройскийПодарил сам майор КоханойскийЭтот браунинг — тот, что со мной, —Он уж очень был мне дорогой!Но он только на это позарился.Я и парился, и мытарился…Если б знал он, как я отоварился!Я сначала: 'Не дам,Не поддамся тебе!'А потом: «По рукам!» —И аж плюнул в злобе.Ведь не вещи же — ценные в споре!Мы сошлись на таком договоре:Значит, я прикрываю, а тот —Во весь рост на секунду встает…Мы еще пять минут погутарили —По рукам, как положено, вдарили, —Вроде на поле, на базаре ли!Шепчет он: 'Коль меняИ в натуре убьют —Значит, здесь схоронят,И — чего еще тут…'Поглядел еще раз вдоль дороги —И шагнул как медведь из берлоги, —И хотя уже стало светло —Видел я, как сверкнуло стекло.Я нажал — выстрел был первосортненький,Хотя «соболь» попался мне вертненький.А у ног моих — уже мертвенький…Что теперь и наган мне —Не им воевать.Но свалился к ногам мне —Забыл, как и звать, —На природе, как в песне — на лоне,И они у нас как на ладони.…Я потом разговор вспоминал:Может, правда — он белок стрелял?Вот всю жизнь и кручусь я как верченый.На доске меня этой зачерчивай!…Эх, зачем он был недоверчивый!'
