понимали друг друга с полуслова. По интонации, по быстрому взгляду.
Через секунду Снетков стоял за спиной владельца «ауди».
— Браслеты, — отрывисто бросил Рамодин. На всякий случай он выхватил из наплечной кобуры пистолет.
— Вы что? Вы что? — закричал Горобец, в мгновение ока оказавшийся в наручниках. — Не имеете права!
На молодого человека было жалко смотреть. Вся его бравада, игра в крутизну, подчеркнутая отстраненность от того, что происходило в переулке, улетучились. Перед майором стоял большой, слегка разъевшийся, обиженный ребенок.
«Маменькин сынок, — внутренне усмехнувшись, подумал майор. — Наверное, какой-нибудь брокер или риелтор? Как их там еще называют?» Он догадывался, что к ограблению квартиры коллекционера Цветухина этот пупсик вряд ли имеет отношение. Иначе не назвал бы ее номер. Просто соврал, не желая по каким-то, одному ему известным причинам, чтобы всплыло имя его гостеприимца. И вляпался. Рамодин не сомневался — этим гостеприимцем была женщина. Гостеприимица. И наверное, замужняя.
Получив законное основание задержать Вячеслава Николаевича, майор решил, что грех не использовать такую возможность. По опыту знал — человек в наручниках, если только это не видавший виды урка, становится более откровенным. И разговорчивым.
— Ну что ж, господин брокер, заглянем в 27-ю квартиру, в которой вы провели ночь. — Рамодин увидел, какую удивленную физиономию состроил Снетков, и подмигнул ему: — Ты, Леня, пригляди за белой тачкой.
— Ключи в замке, — жалобно сказал Вячеслав Николаевич. — И кейс на заднем сиденье.
— Леня, запри машину от греха подальше, а кейс давай сюда.
Лейтенант вытащил ключи из замка, внимательно осмотрел крошечный пульт дистанционного управления и нажал на кнопку. Раздался негромкий двойной хлопок, мигнули габаритные огоньки.
— Куда их?
Рамодин кивнул на задержанного. Снетков опустил ключи в карман модного пиджака Горобца.
— Вперед! — скомандовал майор и подтолкнул задержанного к подъезду.
Весь путь на четвертый этаж они проделали пешком. И в полном молчании. Только один раз запыхавшийся Вячеслав Николаевич задержался на несколько секунд и, повернувшись лицом к шедшему сзади Рамодину, сказал:
— Никакой я не брокер! Кончайте меня шпынять!
А Рамодин-то надеялся, что его пленник дозрел и вот-вот расколется. Расскажет, у кого коротал эту ночь.
ДОПРОС
— Здесь?
Рамодин остановился у массивной двери 27-й квартиры.
— Я вам уже сказал! — огрызнулся молодой человек, но, заметив сердитый взгляд майора, поспешно уточнил: — Да! Здесь. Но Игорь Борисович ушел из дома раньше меня. Я просто захлопнул дверь. Напрасно будете звонить.
«Красиво плетет узоры, олух!» — подивился Рамодин и резко надавил на кнопку звонка. Дверь тут же распахнулась. На пороге стоял один из оперативников с пистолетом в руке. Через распахнутые двери анфилады комнат было видно, как криминалисты занимаются сбором отпечатков пальцев.
— Первая ласточка? — с удовлетворением отметил открывший дверь оперативник и засунул пистолет за ремень. — Добро пожаловать.
Рамодину пришлось подтолкнуть своего пленника кулаком в спину, чтобы тот переступил порог квартиры. Ноги у задержанного будто приросли к полу. Сделав несколько шагов по прихожей, Вячеслав Горобец вдруг прислонился к стене. Нижняя губа у него снова мелко задрожала.
— Может, стульчик подать? — с ехидцей поинтересовался оперативник. — Или кресло?
Но гость его не услышал. Он с ужасом смотрел сквозь распахнутые двери туда, где работали криминалисты.
— Кухню уже проверили? — спросил Рамодин у оперативника.
— Да. Я там кофеварку зарядил. От барских щедрот. Выпьете?
— Потом, потом. — Майор подтолкнул Горобца в сторону кухни: — Двигайтесь, господин риелтор, или как вас там? Посидим, погутарим.
В огромной, сверкающей намытым кафелем и цептеровскими кастрюлями кухне витал аромат кофе. Пахло какими-то пряными специями и едва уловимым чесночным духом: на одной из стен висели тугие плетенки крупных бело-лиловых головок чеснока.
Рамодин подумал: «А не снять ли с Горобца наручники?» — но вспомнил, что ключи остались у Лени Снеткова. «Ну и ладно, — решил он. — Не кисейная барышня, не развалится». И показал на стул:
— Садитесь, Вячеслав Николаевич. Не созрели для душевного разговора?
— Я провел ночь в соседней квартире, — обреченно сказал молодой человек. Сказал так тихо, что Рамодин еле расслышал. — В 28-й. Понимаете… Утренний пистон. Только умоляю — не ходите туда, — добавил он жалобно и попытался взглянуть на часы. Но из-за наручников у него ничего не получилось.
— Без десяти восемь, — проинформировал Горобца майор и показал на большие круглые часы, висевшие на стене прямо напротив задержанного.
— Вот видите! С минуты на минуту вернется ее муж. Из-за границы. Можете себе представить, что произойдет?
Этого майор представить себе не мог. В данном конкретном случае. И попросил Вячеслава Николаевича рассказать обо всем по порядку. Не спеша. С подробностями.
— Хорошо, хорошо! Я все расскажу. Но у меня одна просьба… — Горобец умоляюще взглянул на майора. — Вас как зовут?
— Евгений Иванович.
— Евгений Иванович, я понимаю, что Ирочку вы все равно будете допрашивать. Не могли бы вы позвонить ей по телефону и пригласить сюда. Даже если муж уже дома, это будет выглядеть естественно. Когда что-то случается у соседей, опрашивают ведь всех? Евгений Иванович…
Испуг не отшиб у парня способность мыслить здраво. А может быть, и обострил чувство самосохранения. Рамодин не был человеком сентиментальным и, случалось, испытывал удовлетворение, поставив в неприятное, сложное положение кого-то из подозреваемых или лжесвидетелей. Но сейчас интуиция подсказала ему, что Горобец не лжесвидетель, а тем более не подозреваемый.
— С кем не бывает! — сказал он нарочито строго. — Назовите телефон.
Вячеслав продиктовал номер. Его подругу звали Ирина Георгиевна.
— А фамилия?
— Евгений Иванович, нельзя ли…
Горобец так растерялся, что майор был уже готов пожалеть его.
— Вячеслав Николаевич! Нельзя. Сами посудите — вызовем свидетеля, а фамилию не спросим?
— Карташева.
К телефону долго никто не подходил, и Вячеслав Николаевич весь испереживался. Твердил:
— Не кладите трубку! Не кладите! Она дома.
Наконец заспанный полудетский голосок прошептал:
— Алло?
— Ирина Георгиевна?
— Да-а-а…
— Вас беспокоит старший оперуполномоченный Рамодин.
— Ой!
