– Мы с Давидом Яковлевичем как раз перед вашим приходом говорили об этом. Шороху в Красноярском крае вы наделали! Областная администрация до сих пор справиться с ситуацией не может.
«Как он пронюхал? – голова работала в бешеном темпе. – Шнырь! Только серый зэк видел, как мы золото грузили, больше никто. Он и растрепал, сучара! Надо было дать Славе его грохнуть. Ну вот, пошли слухи. Или это Михаил Соломонович информацию слил? Вообще-то, похоже. Выход на солидного ком-мерса это скорее его уровень, чем мелкого урки. Михаил Соломонович и с Гольдбергом знаком, наверное, в курсе, где Давид Яковлевич живет и где у него дача. Все больше друзей нашу тайну хранит, прав поэт! Кто еще об этом знает?»
– Иван Сергеевич, что вы, собственно, хотите приобрести? – Я не мог поверить, что Гольдберг все начистоту выложил незнакомцу о золоте и тем более показал ему Врата. – В Усть-Марье мы нашли пещеру, наполненную ядовитым газом или черт знает чем. С этого и начались беспорядки в поселке и окрестностях, а тут еще зона взбунтовалась, в общем, совпали инциденты. Ничего ценного мы оттуда не вывезли. Только рассказы. Если накроете поляну в кабаке, могу поведать занимательную историю. Вот и весь наш с вами гешефт.
Кутх слушал, по-птичьи склоняя голову то к одному, то к другому плечу. У него это смешно получалось. Что-нибудь из арсенала наработанных ужимок для обаяния деловых партнеров. Я на его кривлянье старался не вестись.
– В Усть-Марье вы подняли половину гонга морского Тайхнгада, – с плутовским задором глянул на меня Кутх. – Это реликвия народа нивхов, на земле которого я живу и о культуре которого забочусь.
– О, вы коллекционер? – воскликнул я.
– Господа, давайте за стол, – захлопотал Давид Яковлевич, почувствовав, что атмосфера разрядилась.
Мы охотно приняли приглашение.
– Да, собираю всякие забавные вещи. – Кутх прихватил свой стакан с остатками виски, и мы разместились за круглым обеденным столом, на который Гольдберг тут же поставил бутылку «Джонни Уокера». – Предметы культуры и быта, всякие нативные штучки, которые так привлекают клиентов. У меня целый музей в конторе. Гонг Тайхнгада тоже пригодится.
– То есть вторая половина у вас есть? – уточнил я.
– Раздобыл по случаю. – Кутх отхлебнул вис-каря и так залихватски подмигнул, что при всей своей внешней несхожести чем-то напомнил Остапа Бендера.
– Тайхнгад, он кто? – вмешался Слава.
– Он море создал, рыбу и морского зверя, – Кутх был невозмутим. – Золотой гонг, большой и сияющий, как солнце, людям дал, чтобы те могли позвать его и попросить, о чем надо. Так старики рассказывают.
– Если я правильно понял, – пришла моя очередь высказать осведомленность, в детстве я читал много сказок, в том числе и малых северных народностей, – Тайхнгад создал море там у вас, на Камчатке. Половину гонга мы нашли в Усть-Марье, от нее до ваших краев больше тысячи километров. Как золото там очутилось?
– Чаучи могли вывезти. У нас издавна оленные живут – чаучи и эвены.
– А кто этот гонг разрезал и с какой целью, старики не рассказывали?
– Там у нас сначала люди жили, им Тайхнгад и дал гонг, а потом четыре народа стали жить. Они гонг поделили между собой. Эвены и чаучи увезли свою долю на запад. Как они две части сложили, я не знаю. Слышал только про шаманов, которые закрыли троих голодных милков в горе. Вы, наверное, эту легенду знаете.
Иван Сергеевич смиренно вел подготовку к многомиллионной сделке. Я понял, что тот, кто сейчас одолеет оппонента, тот и выиграет торги.
– Вы там были, в Усть-Марье, Иван Сергеевич! – Я в упор смотрел азиату в глаза. – Вы в курсе, что там случилось.
– Да, я прилетал в Усть-Марью. – Кутх выдержал взгляд, не дрогнув лицом.
– Про пещерных демонов и повальное безумие вы знаете больше нас, так же как и о золоте. Что там было на самом деле? Что там произошло?
Сказал и заметил, как Слава слегка расслабился, что означало готовность к драке.
– Вы раскупорили пещеру, в которую давно засадили очень сильных милков. Вы освободили милков, а они порвали-порезали начальника и собрали из него шамана-милка, такого же, как они.
– Кого собрали? – спросил мой друган.
– Шамана. Он утратил много человеческого и сам стал как милк.
– И что значит этот милк, ну, новый, который шаман? – продолжал давить я.
– Он был сильный шаман, – задумчиво ответил Кутх. – И еще у него была одна вещь, очень сильная. Он там наделал шороху в Усть-Марье.
– Я сам видел, как Проскурин погиб…
– Погиб он не весь, – перебил Кутх, у которого словно заранее был готов ответ на любой вопрос, – он сильный шаман был, такого не легко убить. Он потерял почти все человеческое, и видят его теперь как росомаху. Большую, злую и с человеческими глазами.
– Встречал такую, – отчетливо вспомнилось утро на карачках возле машины.
– Милк ходит за тобой. С чего бы? – быстро склонил голову к плечу Кутх, стрельнув в меня испытующим взглядом.
– Вчера ночью я наткнулся возле дома на Лепяго. Андрея Николаевича, директора усть-марьского краеведческого музея. – Гольдберг при этих моих словах обалдело прикрыл рот ладонью. – Я не мог ошибиться, он за мной гонялся и пытался сцапать, пока я не ослепил его фонарем. Перед этим я всадил в него всю обойму из ТТ. В Усть-Марье его на моих глазах застрелили. Потом я видел его живым. А потом он стоял рядом с Проскуриным у вертолета, когда тот взорвался. С кем мы имеем дело, Иван Сергеевич?
– Ый, это уньрки, – многозначительно усмехнулся Кутх и на мгновение показался очень старым. – Уньрки ходит за тобой. Он даже сюда добрался.
– Это еще что за тварь такая? – спросил Слава.
– Уньрки, так нивхи называют людоеда вроде вашего Лепяго. Шаман-милк поднял его и заставил служить. Уньрки кровь человеческую пьет и ест мясо. Уньрки, который был мертвым, очень трудно убить, потому что он покойник, хотя выглядит как будто живой.
– Что ему от меня-то понадобилось?
– Что-то есть у тебя такое, что ему нужно. Уньрки просто так ходить не будет. Ты брал у него что- нибудь?
– Нет. Хотя, да, было дело. Мамонтовый свитер забрал из музея. Все равно его мародеры украли бы, – пояснил я Гольдбергу на всякий случай. – Или сожгли вместе с музеем, там по всей Усть-Марье пожары были.
– Что за мамонтовый свитер? – заинтересовался Кутх.
Я пояснил про геологов и про экспедицию на остров.
– Нет, не за этим уньрки приходил, – уверенно отверг Кутх. – У тебя что-то еще есть более важное, чем свитер из шерсти мамонта.
– Золотые Врата? – я впервые назвал нашу находку в присутствии чужого.
– Нет, за гонгом он сюда пришел бы, да ему не нужен гонг.
– Что же ему нужно? У меня из его вещей больше ничего нет. Разве что Сучий нож, который был у Проскурина, но он сам ко мне при взрыве улетел.
– Что за Сучий нож? – Кутх весь подобрался, даже пальцы поджались, как птичьи когти.
– Да вот он. – Я вытащил из-за ремня финку и при этом порезался. – Гадина!
Все уставились на пику, которую я положил на стол между собой и Кутхом.
– Могу я посмотреть? – вежливо спросил Иван Сергеевич.
Пока я заматывал палец носовым платком, он бережно повертел нож и вернул на место.
– Хорошая вещь, – сказал он. – Вот за ней уньрки приходил.
– Что теперь с ним делать? – При воспоминании о вчерашней встрече мурашки пробежали под
