Мария Галина
Прощай, мой ангел
Народу на площади Воссоединения было полным-полно — как всегда по вечерам… Мне пришлось долго крутить головой, прежде чем я отыскал Кима, который сидел на скамеечке у памятника. Крылатый Георгий с копьем наперевес пикировал на крылатого же дракона — подсвеченная заходящим солнцем скульптурная группа и впрямь казалась залитой кровью.
Мы уселись за столик под транспарантом «Да здравствует дружба народов!» и спросили пиво. Пиво имелось, но оказалось теплым. Это потому, что плановое хозяйство, сказал Ким. Интересно, а в Америке? Холодное, уверенно ответил я, равноправие ведь… хотя довольно смутно понимал, какая связь между равноправием и холодным пивом.
— У нас тоже равноправие, — сказал Ким и нехорошо усмехнулся. Какой-то тип за соседним столиком внимательно на нас покосился, и я пнул Кима ногой. Тот заткнулся, почесал за ухом и сказал: — Ладно, что мы имеем?
Я протянул ему папку с распечаткой.
— Сделал я тебе Австралию. Ну и все остальное — как исходную базу. А дальше уже твоя забота.
— Ну, и что получилось? — спросил Ким.
— В общем, расселяемся помаленьку. Индейцы мигрируют в Америку — через Берингов… Технологии самые примитивные…
— Ясно, — пробормотал Ким, перелистывая распечатку. — А… Малая Азия? Ближний Восток?
— Котел. Плавильный котел. Собственно… Вот, погляди: если в некоторых регионах сделать упор на животноводство… Я так понимаю, что должен начаться бурный рост численности… Ну, и темпы развития — соответственно… А дальше… мне кажется, прогрессия будет не алгебраической, а геометрической… Ну, ты сам посмотришь…
— Ладно… Посмотрю… А здорово получается… — задумчиво сказал Ким, — золотой век.
Он очень талантливый малый, этот Ким. Программист Божьей милостью, блестящий самоучка, пессимист и нытик. Вообще-то он электрик. Лицензионный электрик. Я его подцепил, когда он явился ко мне на дом по вызову из ЖЭКа — чинить испорченный выключатель. Мы усидели восемь бутылок пива, уже на пятой решили, что понимаем друг друга с полуслова, и сразу приступили к Общему Делу. Правда, перед этим Ким проверил, нет ли жучка в телефоне. В последнее время поговаривают, что повсюду понаставили этих жучков — в особенности на квартирах итээровцев, которых всегда числили неблагонадежными. По мне, так это паранойя — кому мы, на фиг, нужны?
Я подозвал официантку и заказал еще пива.
— Не было никакого золотого века, дурень ты дурень. Быть не могло. Пища, территории… Когда их хватало?
— Ну, не знаю, — упрямо сказал Ким.
Пока мы сидели, стемнело. Зажглись фонари, вода в фонтане, уступами спускающемся к площади, засветилась красными и синими огнями, на здании Почтамта замерцал экран телевизора — по первому каналу транслировалось заседание очередного пленума…
— С чего бы это так Аскольд расшумелся? — рассеянно спросил Ким.
«…сохранить свою самобытность, — вещал тем временем экран, -… так называемая американская демократия… падение нравов… апология секса и насилия, противоестественные союзы, рост наркомании… Проникло в нашу среду… Взять, скажем, Нижний Город — уровень преступности неуклонно повышается… и не только бытовой — в том числе и преступности политической, в частности, стоит вспомнить нынешний процесс над главарем террористической группировки Романом Ляшенко…»
Я вздохнул.
— Да в Нижнем Городе отродясь так было… Подол он и есть Подол. Трущобы.
Ким ерзал на шатком стуле. У него был вид человека, который собирается о чем-то попросить — и не решается. Слишком знакомый мне вид. Валька говорит, я — лопух: никому не умею отказывать… При этом забывает, что в свое время именно так она меня и окрутила. Я вздохнул и приготовился к худшему.
— Ну, что еще?
— Насчет Нижнего Города, — неуверенно произнес Ким, — ты ж там, вроде, вырос…
— Ну, вырос…
Сам— то Ким из Новосибирска -приехал в столицу с потрепанным рюкзаком за плечами и осел тут помаленьку. Прижился… Провинциалы — люди покладистые.
— Слушай, — шепотом сказал Ким, — очень надо… Там один мужик есть, на Подоле… Он пенициллином приторговывает… Выручил бы, а?
— Да меня прижмут тут же…
— Брось, до пяти граммов — законно.
— Не в этом дело. — Я вздохнул. — Зачем тебе пенициллин-то?
— Тетя заболела, — очень быстро ответил Ким.
— Ладно врать-то.
Ким — круглый сирота. Родители его погибли во время новосибирского инцидента, иначе с чего бы это он в Киев подался пятнадцати лет от роду…
«И хотя китайский путь нам, демократическому, народному государству, чужд, нельзя все же забывать, что Китай — наш ближайший сосед… укрепление взаимодоверия…»
— С каких это пор мы с Китаем задружились? — удивился Ким.
— Они у нас официальное представительство открыли, ты не знал?
— Да ну, я и не смотрю эти сводки, — отмахнулся Ким.
— Не нравится мне все это…
«…Укреплять дело Единения. Нельзя не признать, что у нас до сих пор имеются отдельные случаи нарушения прав человека, причина которых часто кроется в неразберихе и бюрократизме, царящих внутри отдельных ведомств и в несогласованности их работы. Мы до сих пор склонны недооценивать человеческий потенциал, тогда как люди и есть истинное наше богатство…»
— Интересно, — заметил я, — к чему это он клонит…
Но Киму явно было не до того. Он вообще мало интересовался политикой, Ким.
— Так как?
— Что — как? Ты мне мозги не пудри. Нет у тебя никакой тетки. Ты, что ли, заболел? Так подай заявку.
Ким жалобно сморщился.
— Да не я, — сказал он шепотом, перегнувшись через столик, — кот…
— Кот? — Я вытаращился на него.
В Нижнем Городе кошек полно. В Верхнем они — редкость. Мажоры не держат домашних животных — испокон веку не держат… Иметь кота — неудобно, даже слегка стыдно… понятная, позволительная, но все же слабость… все равно, что для мажора — держать в сортире номер американского «Плейбоя».
— Чихает он, — печально сказал Ким, — понимаешь…
Аскольда тем временем сменил новатор-комбайнер: «…Уборочная шла хорошо, несмотря на сложные погодные условия…» Опять корнеплоды придется у американцев покупать, подумал я.
— Ну так вызови ветеринара.
— Да вызывал я. Он, сука, говорит, антибиотик нужен. А на животных не полагается, сам знаешь… Достанете, говорит, отлично. Только учтите, я вам ничего не советовал.
— Сам и доставай.
— Так он мне не продал. Послал меня. Может, решил, что я провокатор — откуда я знаю…
— Кто — он?
