Но это питало подозрения Дольфа. Даже, черт возьми, почти их подтверждало.
– Почему ты рекомендовал меня Питу Мак-Киннону, Дольф?
Он так долго не отвечал, что я уже решила, будто он и не ответит, но тут он сказал:
– Потому что ты в своем деле лучшая, Анита. Я не всегда согласен с твоими методами, но ты помогаешь предотвращать убийства и убирать плохих парней. На месте преступления ты действуешь получше некоторых детективов моей группы.
Для Дольфа это была целая речь. Я разинула рот, потом кое-как его закрыла, потом сказала:
– Спасибо, Дольф. От тебя это колоссальный комплимент.
– Только ты много времени торчишь среди этак чертовых монстров, Анита. Я не про твой роман, я вообще про все это. Ты так давно играешь по их правилам, что иногда забываешь, каково это – быть нормальным.
Я улыбнулась:
– Я зарабатываю на жизнь тем, что поднимаю мертвых, Дольф. Нормальной я никогда не была.
Он мотнул головой:
– Не делай вид, что не поняла, Анита. Не клыки и не мех делают человека монстром – или не всегда они. Иногда дело просто в том, где ты проведешь черту.
– То, что я играю с монстрами по их правилам, и делает меня такой ценной для тебя, Дольф. Если бы я играла в лоб, тебе не было бы от меня той помощи в раскрытия противоестественных преступлений.
– Ага. Я вот думаю иногда, если бы я оставил тебя в покое, не сделал бы нашим консультантом, может, ты была бы... мягче.
Я прищурилась:
– То есть ты себя винишь в том, какая я стала? – Я хотела рассмеяться, но меня остановило выражение его лица.
– А сколько раз тебе приходилось общаться с монстрами ради моих расследований? Сколько раз тебе приходилось с ними договариваться, чтобы помогли убрать преступника? Если бы я тебя не дергал...
Я встала, протянула к нему руку – и опустила ее, не притронувшись.
– Я не твоя дочь, Дольф, и ты мне не опекун. Я помогаю полиции, потому что мне это нравится. Я это умею. И кого бы еще ты мог позвать?
Он кивнул:
– И в самом деле, кого? Ладно, пусть те оборотни зайдут... для посещения больного.
– Спасибо, Дольф.
Он глубоко вздохнул, выдохнул, и ветер прошел по комнате.
– Видел я окно, через которое выпихнули твоего друга Стивена. Будь он человеком – конец ему. Повезло, что никого постороннего не убили.
Я покачала головой:
– Зейн старался быть поосторожнее, с людьми по крайней мере. С его силой легче убить, чем изувечить.
– А какая ему разница?
– Потому что сейчас он в тюрьме и будет освобожден под залог.
– Не выпустят его, – сказал Дольф.
– Он никого не убил. С каких это пор не выпускают под залог арестованных за драку и хулиганство?
– Ты мыслишь как коп, Анита. Оттого ты так хорошо работаешь.
– Я мыслю как коп и как монстр. Оттого я так хорошо работаю.
Дольф кивнул, закрыл блокнот и сунул его во внутренний карман.
– Да, именно оттого.
И он вышел, не добавив ни слова. Впустив трех вервольфов, он закрыл за собой дверь.
Кевин был высокий, темный, неряшливый и вонял табачищем. Лоррен была аккуратна и подтянута, как учительница младших классов. От нее пахло духами, и она нервно моргала. Тедди – с которым у меня явно не совпадали вкусы – весил фунтов триста, почти сплошь мышцы. Волосы у него были прилизаны, и голова казалась слишком маленькой для такого мощного тела. Устрашающий вид был у мужчин, но это от рукопожатия Лоррен сила заколола мне кожу. С виду она была тихий перепуганный кролик, а силы у нее было как у страшного серого волка.
Через двадцать минут я уже освободилась. Разношерстная тройка вервольфов поделила между собой смены, чтобы кто-то все время оставался с ребятами. И я доверила этим новым волкам их охранять? Ага. Потому что если бы кто-то из них бросил пост и Стивена убили бы, я действительно убила бы виновника. Если бы они пытались защитить его и не хватило бы сил, это дело другое, но если бы они просто сдались... я взяла Стивена, а теперь и Натэниела под свою защиту. Я не шутила и постаралась, чтобы они все это поняли.
Лучше всех сформулировал это Кевин:
– Если появится Сильвия, мы ее пошлем к тебе.
– Так и сделайте.
Он покачал головой, вертя незажженную сигарету. Я ему сказала, что курить здесь нельзя, и он вертел ее в руках.
– Ты ей нассала в суп. Надеюсь, ты сможешь сама и расхлебать.
Я улыбнулась:
– Образно, Кевин, очень образно.
– Образно или нет, а Сильвия тебе голову оторвет, если сможет.
Я улыбнулась шире:
– Моя голова – моя забота. Мое дело сохранить на плечах ваши головы, а не свою.
Трое вервольфов подняли на меня глаза, и на их лицах было почти одно и то же выражение, которого я не поняла.
– Быть лупой – это не только соревноваться за господство, – тихо сказала Лоррен.
– Я это знаю.
– В самом деле? – спросила она, и что-то было детское в этом вопросе.
– Думаю, что да.
– Ты убьешь нас, если мы тебя ослушаемся, – сказал Кевин, – но готова ли ты умереть за нас? Рискнешь ли той ценой, которую просишь нас уплатить?
Этот Кевин мне больше нравился, когда не говорил красиво. Я посмотрела на трех незнакомцев, которых никогда раньше в жизни не видела. Стану ли я рисковать жизнью для них? Могу ли я требовать, чтобы они рисковали жизнью для меня, если не хочу отвечать услугой за услугу?
Я посмотрела на них – посмотрела внимательно. Маленькие ладони Лоррен стиснули сумочку так, что руки дрожали. Тедди глядел на меня спокойными, чуткими глазами, но в них было что-то, светился ум, который можно и проглядеть, если обращать внимание только на тело. Кевин – ему бы место в переулке в поисках случайной монетки или за стойкой бара со стаканом виски. Что-то виднелось под их цинизмом, и это был страх. Боязнь, что я окажусь такой, как все. Пользователем, которому на них наплевать. Такой была раньше Райна, теперь Сильвия. Стае полагалось быть для них убежищем, защитой, а не самым страшным пугалом.
Они источали теплую электрическую силу, которая заполнила палату и приплясывала по моей коже. Они нервничали и боялись. От эмоциональной напряженности оборотни начинают испускать силу. Если у тебя есть чутье, ты ее почувствуешь. Я много лет умела это делать. Но сейчас что-то было по-другому. Я не просто ощущала силу – мое тело реагировало на нее. Не просто мурашки или гусиная кожа – что-то более глубокое. Будто эта сила нашла во мне что-то и ласкает это что-то, о котором я понятия не имела.
Их сила наполнила меня, коснулась чего-то, и я ощутила, как это что-то, чем бы оно ни было, открылось, будто перебросили выключатель. Изнутри моей сущности поднялся прилив энергии, разлился по коже, будто все поры тела источали струйки теплого воздуха. Я тихо ахнула. Вкус этой силы я знала, и это не была сила Жан-Клода. Это был Ричард. Каким-то образом я зачерпнула от силы Ричарда. Интересно,
