Я вздохнула:
– Боюсь, что нет.
– Но как...
– Послушай, сейчас поздно, и все мы устали. Я тебе расскажу кратко. Я убила Габриэля, и теоретически это делает меня предводителем леопардов-оборотней. Зейн меня признал, когда я всадила в него пару не серебряных пуль.
– Почему ты его не убила? – спросила Сильвия.
– Тут в некотором роде моя вина. Я не понимала, что значит оставить их без предводителя. Мне никто не сказал, что без предводителя они станут добычей любого.
– Я хотела заставить их страдать.
– Мне говорили, что ты хочешь их всех убить, что, если бы ты могла действовать по-своему, стая охотилась бы за ними и перебила бы всех до одного.
– Да, – ответила Сильвия. – Да, я хочу убить их всех.
– Я знаю, что они помогали наказывать тебя и других членов стаи.
Она замотала головой, закрыв глаза руками. Я не сразу поняла, что она плачет.
– Ты не понимаешь. Есть пленка, на которой я снята. Там леопарды меня насилуют. – Она опустила руки и поглядела на меня глазами, полными слез. Ярость и боль боролись на ее лице. – Я выступила против Райны и Маркуса. Это было мне наказанием. Райна хотела сделать из меня пример другим. И это получилось. Все потом боялись.
Я открыла рот, закрыла, потом смогла только сказать:
– Я не знала.
– Теперь ты понимаешь, почему я желаю им смерти?
– Да.
– Грегори изнасиловал меня однажды. Что помешало ему сделать это еще раз? Почему он отказался?
– Если он действительно верит, что я – его предводитель, то знает, что бы я с ним за это сделала.
– Ты тогда, в комнате, говорила всерьез? Насчет того, чтобы мы перебили их всех?
– О да, – ответила я. – Вполне всерьез.
– Тогда Грегори был прав.
– То есть? – нахмурилась я.
– Он сказал, что ты у них leoparde lionne, вздыбленный леопард.
– Я не знаю этого термина.
Гвен пояснила:
– Leoparde lionne – это термин из французской геральдики. Леопард или даже лев в гербе, вставший на дыбы. Символизирует храброго или великодушного воина, совершившего некий доблестный поступок. В данном случае означает защитника или даже мстителя. Габриэль был у них lion passant, спящий лев. Он вел, но не защищал. На самом деле Грегори не только отказался трогать Сильвию, он еще и сообщил Мастеру Зверей, что, если его тронут, ты его спасешь.
– Как я могу быть ихним leoparde как-там-его-бишь, если я вообще не леопард?
– Leoparde lionne, – напомнила Сильвия. – А как ты можешь быть лупой, если ты не волк и не подруга нашего Ульфрика?
Резонный вопрос.
По лицу Сильвии вновь заструились слезы.
– Падма тогда велел, чтобы меня мучила Вивиан – его игрушка на время пребывания здесь. Он сказал, что я люблю женщин, и, может, она развяжет мне язык. Вивиан отказалась, и по той же причине, что и Грегори.
Я вспомнила жалобные глаза Вивиан, испуганный взгляд, молящий о помощи.
– Черт, так она действительно надеялась, что я ее спасу?
Сильвия просто кивнула. Гвен сказала:
– Да.
– Черт!
– Я честно не подумала об этом до тех пор, пока мы не сели в джип, – сказала Сильвия. – Клянусь, не думала. Но ничего не сказала, потому что я хотела, чтобы они страдали. Я не могу перестать их ненавидеть. Ты меня понимаешь?
Я понимала.
– Сильвия, у нас с тобой есть одна общая черта. Мы обе адски мстительны. Так что я понимаю, но мы не можем их так оставить. Они ждут от нас спасения.
Она отерла слезы.
– Ты ничего сегодня не можешь против них предпринять. Ничего нельзя сделать.
– Я не собираюсь сегодня драться, Сильвия.
– Но ты что-то задумала? – обеспокоенно спросила она.
– Ага, – улыбнулась я.
Гвен встала:
– Анита, не делай глупостей!
– Глупости – это предыдущий этап. – Я покачала головой и направилась к двери. – Кстати, Сильвия: не бросай вызов Ричарду. Никогда.
Она посмотрела большими глазами:
– Откуда ты знаешь?
– Не важно. Важно лишь то, что я убью тебя, если ты убьешь его.
– Это был бы честный бой.
– Мне все равно.
– Вы с ним даже не видитесь, Анита. Он на краю. Ты можешь запретить мне вызывать его, но есть и другие, и они, быть может, не будут так хороши для стаи, как я.
– Тогда пусть это будет открытый лист, – сказала я. – Того, кто убьет Ричарда, я ликвидирую. Без вызова, без честной драки – просто убью.
– Ты это можешь, – задумчиво произнесла Сильвия.
– Да, и очень даже. Не забудь, я лупа.
– Если ты запретишь войны за главенство, – сказала Гвен, – ты подорвешь положение Ричарда. Фактически ты заявишь, будто не веришь, что он может управлять стаей.
– Два члена стаи сказали мне сегодня, что Ричард не владеет собой и очень близок к самоубийству. Что весь ушел в ненависть к самому себе, отвращение к своему зверю и мой отказ. Я не дам ему умереть лишь потому, что я выбрала другого. Через несколько месяцев он оклемается, и тогда я отступлю. Я не буду ему мешать заниматься своими делами самому, но не прямо сейчас.
– Я скажу стае, – сказала Гвен.
– Скажи обязательно.
– А ты сегодня ночью попытаешься выручить леопардов? – спросила Сильвия.
У меня перед глазами стояли синяки на теле Вивиан. Мольба в ее глазах.
– Они надеялись, что я их спасу, а я не спасла.
– Ты же не знала, – сказала Сильвия.
– Теперь знаю.
– Ты же не можешь спасти всех на свете, – возразила Сильвия.
– Каждому нужно свое хобби.
Я пошла к выходу, но Гвен окликнула меня. Я обернулась.
– Расскажи ей все, – тихо сказала Гвен.
Сильвия не глядела на меня и стала говорить, потупившись, обращаясь к простыне.
– Когда Вивиан отказалась меня пытать, они позвали Лив. – Она подняла глаза, полные слез. – Она меня... всякими предметами. Делала со мной всякое... – Сильвия закрыла лицо руками и повалилась набок, плача.
