передо мной: море меха с проблесками белого тела.
– Ты украла у меня моего Мрака, Мередит. Ты растопила сердце моего Убийственного Холода. Ты похитила двоих моих лучших воинов, словно тать в нощи.
Я облизнула внезапно пересохшие губы и сказала:
– Я не думала присваивать что-то, представляющее для тебя ценность, тетя Андаис.
Она легонько тронула меня за лицо. Я невольно вздрогнула – не потому, что это было больно, а потому, что я ждала, что будет больно.
– Да, Мередит. Напомни мне, что я пренебрегала моим Мраком и моим Холодом. – Она ласково провела по моему лицу пальцами, а потом тыльной стороной ладони. – Пренебрегала так многим из того, что принадлежало мне.
Она обхватила пальцами мой подбородок и стиснула его. Она могла бы раздробить мои кости в мелкую крошку.
– Я чувствую гламор, девочка. Сбрось его. Я хочу видеть, что ты скрываешь.
Я сбросила гламор с себя и Холода, и наши перемазанные в помаде лица явились миру.
Она вздернула меня на ноги за подбородок, как за ручку. Было больно, и синяки наверняка останутся. Она подняла меня так резко, что я не сохранила бы равновесие. Только ее жесткая хватка удержала меня в вертикальном положении.
Мужчины поднялись одновременно со мной.
– Я не велела вам вставать! – заорала она.
Они остались стоять. Я не могла повернуться и посмотреть, что именно они делают, но все вот-вот должно было понестись к чертям.
Бас Баринтуса прозвучал откуда-то из глубины комнаты. Все это время здесь был Баринтус, а я его не видела. Нужен очень сильный отвлекающий фактор, чтобы не заметить синеволосого полубога семи футов ростом. Андаис таким отвлекающим фактором, без сомнения, была. Когда ее рука до синяков стискивала мой подбородок, а серые глаза вперялись в мои с расстояния в пару дюймов – она не то что привлекала внимание, она пугала до жути.
– Королева Андаис, Мередит всего только повиновалась вашим приказам.
– Молчи, Делатель Королей!
Она обернулась на его голос, и я поняла, что, должно быть, она поставила его на колени, потому что в той части комнаты никого не было видно.
Андаис снова повернулась ко мне, и глаза ее засветились, словно в них включили лампу. Словно луна взошла за серыми тучами, и ее лучи пробиваются сквозь трехцветные радужки, а не сами глаза светятся. Такой эффект я никогда не видала у других сидхе.
– Тогда почему твои губы и лицо Убийственного Холода перепачканы красным?
Она сбросила на пол укутывавший ее мех, одновременно мазнув большим пальцем по моим губам с такой силой, что я с трудом удержалась от болезненного вскрика. Помады на губах еще хватило, чтобы запятнать ее белоснежный палец.
Она стояла перед нами – нагая, белая и жуткая. Если она и была красива, я этого не видела. Андаис часто раздевалась догола перед тем, как приступить к пыткам, – чтобы одежда не пострадала. Ее нагота не обещала ничего хорошего.
До меня наконец дошло, что она решила разозлиться на меня за то, что я продемонстрировала неравнодушие к отдельным стражам на глазах у журналистов. Она хотела оскорбить меня и наказать за поцелуй с Холодом, вместо того чтобы разбираться с убийствами. Замещение – обычный психологический механизм, но не сказать, что здоровый.
Никакая логика меня не спасла бы. Все заготовленные аргументы не значили ровно ничего для ее неконтролируемого гнева.
– Или ты думаешь, что я отдаю приказы для того, чтобы их не выполняли?!
Я очень осторожно заговорила сквозь ее пальцы:
– Мне было необходимо отвлечь камеры...
Она отпустила меня так резко, что я чуть не упала. Дойл поймал меня за руку и привлек к себе, поставив меня подальше от нее и ближе к основной группе стражей. Я не могла не счесть предосторожность разумной. Королева была на себя не похожа. Андаис были свойственны и вспыльчивость, и садизм, но она никогда не позволяла ни тому, ни другому так сильно влиять на дела двора. У нас на руках был убитый журналист – это при том, что живые журналисты вместе со всей техникой все еще находились внутри волшебного холма. Ситуация чрезвычайная, и нужно было действовать быстро, какую бы программу действий мы ни выбрали. Даже если б мы решили все скрыть и делать вид, что ничего не знаем, это надо было делать быстро. Чем больше народу узнает секрет, тем труднее будет его сохранить.
Если же мы вызовем полицию с командой криминалистов – то каждая минута важна для обнаружения следов. Может быть, с каждой секундой мы теряем часть улик.
– Мэдлин сказала мне, что наш Холод потерял свою уверенность перед камерами. – Она описала небольшой круг по комнате и вернулась к Холоду. Как будто любой предмет, любая тема были предпочтительней разговора об убийствах. Она что, думала, что виноваты люди Кела? Поэтому она не хотела выбирать план действий? Боялась узнать правду, боялась того, к чему это приведет?
– Так репортеры ушли? – мягко спросила я.
– Они почти уже уехали себе тихо и мирно, – сказала она, и ее голос поднимался с каждым словом и шагом, – но тут одна группа обнаружила, что их фотограф потерялся. Фотограф! – Это слово она прокричала. – Как он проломился сквозь заклинания, которые должны были не выпустить его с охраняемой территории?
Она не обращалась ни к кому конкретно, так что никто и не ответил.
– Фотокамеру нашли? – спросила она почти нормальным голосом.
– Да, моя королева, – подтвердил Дойл.
– Он заснял преступление?
– Возможно, – сказал Дойл.
– Нам нужно послать пленку на проявку, – добавила я.
– Что, никто из фейри ее проявить не может?
– Нет, моя королева.
– Что еще нашли на этом репортере?
– Мы не обыскивали тело, – сказала я.
– Почему?! – спросила она, и в голосе снова проступил почти истерический гнев.
Я сглотнула и сделала медленный вдох. Сейчас или никогда. Рука Дойла сжала мне локоть, словно предупреждая: 'Не надо'. Но если я когда-нибудь стану королевой, Андаис придется уступить мне свое место. Она бессмертна, а я нет, так что она все равно останется при дворе. Мне нужно было уже сейчас обозначить какие-то рамки будущих отношений, или я так и не стану королевой по-настоящему. Никогда не буду по-настоящему свободна от ее гнева.
– На теле есть улики, которые сможет найти команда специалистов. Чем меньше мы будем его трогать, тем лучше ученые сделают свою работу.
– Что это ты лепечешь, Мередит?
Дойл крепче сжал мне руку.
– Ты помнишь, что ты мне сказала, когда убили моего отца?
Она остановилась и посмотрела на меня. Глаза были настороженными.
– Я многое тогда говорила.
– Ты сказала, что не пустишь полицию в холмы фейри. Что никто не станет говорить с полицейскими или отвечать на их вопросы, потому что мы найдем убийц с помощью магии.
Она застыла на месте и вперилась в меня злым взглядом, но ответила:
– Я помню эти слова.
– Магия потерпела неудачу, потому что убийцы владели ею не хуже или даже лучше тех, кто накладывал чары на раны и тело.
Она кивнула.
