Эдмонд Гамильтон
Рассказы. Часть 1.
Деволюция
Вообще-то у Росса характер был – ровнее некуда, но четыре дня путешествия на каноэ по тайге Северного Квебека начали его портить. На этом, четвертом, привале на берегу реки, когда они выгрузились на ночевку, он потерял самообладание и наговорил своим спутникам много чего лишнего.
Когда он говорил, его черные глаза моргали, а привлекательное молодое лицо, уже изрядно заросшее щетиной, мимикой дополняло речь. Оба биолога поначалу слушали его в полном молчании. На лице Грея, молодого блондина, выражалось отчетливое негодование, но Вудин, старший из биологов, слушал хладнокровно, глядя своими серыми глазами прямо в обозленное лицо Росса.
Когда Росс остановился, чтобы перевести дух, послышался тихий голос Вудина: «Вы закончили?»
Росс сглотнул, как бы собираясь подвести окончательный итог своей тираде, но сумел сдержаться. «Да, я закончил», – мрачно сказал он.
– Тогда слушайте меня, – сказал Вудин, словно взрослый папаша своему надувшемуся отпрыску.
– Вы хлопочете напрасно. Ни Грей, ни я еще не произнесли ни слова жалобы. К тому же, никто ни разу не сказал, что вам не верит.
– Правильно, не сказали ни разу, – снова вспыхнул Росс. – А вам не кажется, что я давно знаю, о чем вы думаете?
– Вы думаете, что я вам все насочинял, какие тут штуки я видел с самолета, а? Вы думаете, что я затащил вас в эту глухомань потому, что мне привиделись какие-то невероятные существа, которых попросту не бывает. Так вы думаете, ну?
– Черт бы побрал этих комаров, – сказал Грей, шлепая себя по шее и глядя на авиатора без особого дружелюбия.
Вудин взял инициативу в свои руки.
– Разберемся, когда разобьем лагерь. Джим, вытаскивай рюкзаки. Росс, вас не затруднит прогуляться за дровишками?
Оба уставились на него, потом друг на друга, потом нехотя подчинились. Пока все уладилось.
К тому времени на прибрежную полянку спустилась темнота. Каноэ вытащили на берег. Разбили палатку из парашютного шелка, и затрещал перед ней костер. Грей подбрасывал в огонь толстые сосновые сучья, Вудин варил кофе, жарил лепешки и неизменную грудинку.
Отсветы пламени робко ластились к гигантским стеблям дудника, стеной обступивших полянку с трех сторон. Они освещали три фигуры в зеленых пятнистых комбинезонах и белую палатку. Блики играли на бурунах стремнины Макнортона, который с негромким урчанием переливался через пороги и скользил к реке Малого Кита.
Они молча поужинали, также без единого слова протерли сковородки пучками травы. Вудин задымил трубочкой, остальные достали мятые сигареты и растянулись возле огня, слушая урчание речных струй, вздохи ветерка в зарослях дудника и унылый писк комарья.
Наконец Вудин выбил трубку о каблук и сел.
– Ладно. Давайте будем разбираться.
Росс выглядел пристыженным.
– Я маленько погорячился, – сказал он смущенно. Потом добавил:
– Да один же черт, вы и наполовину мне не верите!
Вудин покачал головой.
– Почему же? Когда вы сказали нам, что видели существ, непохожих ни на что известное, когда пролетали над этой глухоманью, то и Росс, и я вам поверили.
– Если бы мы не поверили вам, думаете, удалось бы оторвать от дел двух заваленных работой биологов, чтобы мотаться по лесам за какой-то диковиной.
– Знаю, знаю, – пробурчал авиатор. – Вы подумали, что я увидал какую-то занятную штуку, и вам имеет смысл немного погодя слазить сюда и поглядеть, в чем дело.
Но вы и настолько вот не поверили тому, что я рассказал про вид этих штук.
На этот раз Вудин помедлил с ответом.
– Послушайте, Росс, человеческое зрение проделывает иногда интересные фокусы, особенно если вы видите объект с самолета на расстоянии мили и только краем глаза.
– Краем глаза? – взвился Росс. – Говорю же, что видел их вот как вас теперь. Ну, конечно, миля была, но у меня был мой старый бинокль. В него я и смотрел.
Это было где-то тут, недалеко. К востоку от места слияния Макнортона и Малого Кита. Я торопился на юг, потому что уже недели на три вылетал из срока со съемками территории Гудзонова залива. Я собирался привязаться к карте по месту впадения, для этого пришлось снизиться и смотреть в бинокль.
И вот, на прогалине у реки, смотрю – блестит. Какие-то непонятные штуки. Ну, не бывает ничего такого! А я их видел! У меня все устья – из головы вон, пока я их разглядывал.
Понимаешь, такие большие, блестящие, как кучи сияющего студня. Прозрачные – насквозь видно. Их там было не меньше дюжины, и когда я их видел, они скользили через эту прогалину, плыли – как пузыри!
– Таких существ, как вы описали: прозрачных, студенистых, передвигающихся по субстрату подобным образом, не бывало на земле со времен первых живых существ на земле – сгустков протоплазмы, скользящих по нашему юному миру многие века назад.
– Если тогда жили такие существа, почему бы им не оставить похожих потомков? – спросил Росс.
Вудин покачал головой.
– Они давно исчезли. Превратились в другие, более разнообразные и совершенные, формы, дав начало великому пути развития форм жизни, пришедшему к вершине – появлению человека.
Эти давно исчезнувшие одноклеточные протоплазматические организмы были началом, примитивной первичной формой жизни. Они прошли свой путь – и их потомки не похожи на них. Их потомки – люди.
Росс хмуро глядел на него.
– А откуда они сами взялись, эти первые организмы?
Вудин вновь покачал головой.
– Этого мы не знаем. О происхождении первичных форм жизни биологи могут только спорить.
Я полагаю, что они самопроизвольно образовались из химических веществ, которые были тогда на земле. Правда, эта гипотеза опровергается тем, что сейчас такие существа из инертной материи не зарождаются. Так что их происхождение – все еще сплошная тайна. Но как бы они не появились на Земле, это была первая жизнь, наши далекие предки.
Вудин глядел на огонь из-под опущенных век, словно бы забыв о спутниках, и просто повествуя о своих видениях.
– Это должна быть славная сага о пути восхождения жизни от живой протоплазмы к человеку! Чудесная цепь превращений, приведших от первых низших форм к величию венца творения.
И случилось это не где-нибудь, а на Земле. Наука уже почти доказала, что причиной эволюционных мутаций стало излучение радиоактивных минералов земной коры, влияющее на гены всей живой материи.
Он перехватил недопонимающий взгляд Росса, и даже собственная восторженность не помешала
