Рождественские дары

на долю секунды осветил лицо парня. Оно было белым как мел. Но глаза моего напарника сверкали от возбуждения, а не от страха. Он не был похож на человека, которому сейчас станет плохо. Паренек нервно облизывал языком губы и повторял:

— Он мертв. Все кончено. О нем больше можно не беспокоиться. Он мертв…

Двери начали открываться, из домов повалили жильцы.

— Возвращайтесь назад! — крикнул лейтенант Мортелл. — Здесь не на что смотреть. Мы из полиции. Возвращайтесь к себе. Не подходите близко!

Конечно, его никто не слушал. Люди пытались подойти поближе, чтобы посмотреть на Богена, но мы стали стеной и не пускали их. Трашер уже пришел в себя и вызвал по рации подкрепление и «скорую помощь».

— Тим, пойди, поговори с его женой, — сказал мне Мортелл. — Скажи, что ей придется спуститься и опознать его.

— Почему я? — нахмурился я. — Почему бы тебе не послать Макки? Он у нас совсем не сентиментальный. А еще лучше — пойди сам. Эта операция была твоей идеей, лейтенант. Надеюсь, ты еще не забыл это?

— Ты отказываешься выполнить приказ?

— Нет, — покачал я головой. Конечно, я хотел отказаться, но мне только что пришла в голову неплохая мысль. — Я все сделаю. Не беспокойся.

Я неторопливо двинулся к дому, в котором жила жена Богена с ребятишками. Она открыла дверь, и я увидел блеклую, скудно обставленную гостиную. Стоявшая посреди комнаты сверкающая огоньками рождественская елка слегка разгоняла тоску и уныние бедности. Под елкой стояли аккуратно расставленные подарки. Вдали я увидел детей Богена, маленькую девочку лет шести и мальчика немного постарше.

— Да? — испуганно сказала миссис Боген. — Что вам нужно?

Я открыл было рот, но подумал о газетах. «Какой смысл? — промелькнула у меня мысль. — Все равно завтра все попадет в газеты». В следующую долю секунды я вспомнил, что завтра Рождество и что у газетчиков тоже выходной. В такой праздник далеко не все включают радио и телевизоры.

— Не бойтесь, — успокоил я ее. — Я захожу ко всем, кто живет в этом квартале, чтобы рассказать, что произошло. В дом неподалеку от вас пытался забраться вор. Мы застали его на месте преступления, мэм. Он бросился бежать. Бегал он быстро, так что пришлось стрелять. Но сейчас все кончено. Мы не хотим, чтобы люди выходили из домов и мешали нам работать. Пожалуйста, ложитесь спать. Вам ничто не угрожает.

Ее глаза и рот были широко раскрыты.

— Кто… кто это был? — спросила миссис Боген так тихо, что я с трудом расслышал ее вопрос.

— Мелкий воришка, — беспечно пожал я плечами. — Совсем еще молодой парень.

— Понятно, — сказала она.

На ее лице промелькнуло облегчение. Я понял, что не ошибся. Эрл Боген не предупредил жену о своем приходе. Наверное, хотел удивить. В противном случае она бы давно обо всем догадалась.

Я пожелал ей спокойной ночи и начал спускаться. За спиной послышался звук закрываемой двери.

— Бедный Боген, — вздохнул я, вернувшись к Мортеллу, — погиб ни за что. Его родных даже нет дома. Я разговаривал с соседкой. Она сказала, что миссис Боген уехала с детьми к матери и вернется только через два дня.

— Провалиться мне на этом месте! — выругался лейтенант. Он угрюмо смотрел, как санитары грузят носилки с трупом Богена в машину.

— И мне тоже, — тяжело вздохнул я.

Интересно, подумал я, что со мной сделает Мортелл, когда узнает, что я только что натворил, а он рано или поздно это обязательно узнает. Конечно, по головке не погладит, в этом я не сомневался. Но сейчас мне было наплевать на последствия своего опрометчивого поступка. Главным было то, что у миссис Боген и ее детей будет нормальное Рождество. Как у всех соседей. Конечно, на следующий после праздника день придется приехать и рассказать ей всю правду, но это будет уже совсем другой день.

Я был рад, что сделал доброе дело. Может, я дал им не так уж и много, но все равно хоть что-то, но дал. И у меня у самого повысилось настроение. Не много, совсем чуть-чуть, но повысилось.