– Ваша жена умерла.
– И это верно.
Мишель поставила на полку очередную тарелку.
– Мне отец рассказывал. Как она умерла? Он наконец вручил ей салатницу.
– Зачем вам это знать?
– Чистое любопытство, – повторила она его слова. – Если посчитали меня чересчур назойливой, я больше ни о чем не спрошу.
– Да нет, тут ничего такого… она погибла в автомобильной аварии.
– О, Тео, мне так жаль. Несчастный случай… он давно произошел?
– Это был не несчастный случай, – бесстрастно, без всяких эмоций ответил Тео. С таким же успехом он мог говорить о подтекавшем кране.
– Нет?
– Это был не несчастный случай, – со вздохом повторил Тео. – И знаете, я впервые за четыре года сказал это вслух.
Судя по всему, ему хотелось, чтобы она сменила тему, но Мишель не собиралась отступать. И не только из-за нездорового любопытства. Если у него ушло четыре года на то, чтобы посмотреть правде в глаза, может, настало время облегчить душу.
– Самоубийство?
– И да и нет.
Он протянул ей очередное блюдо.
– Вряд ли она намеревалась покончить с собой. По крайней мере, не таким способом. Моя жена избрала путь помедленнее.
– То есть?
– Алкоголь и наркотики.
Мишель ничего не ответила, дожидаясь, пока он сам объяснит.
– Она смешала спиртное с таблетками и еще бог знает с чем, уже гулявшим в ее крови. Смертельная комбинация. Во всяком случае, так показало вскрытие. И когда села за руль, уже не помнила себя. Машина пробила ограждение и слетела с моста в залив. Чертовски сложный способ поставить точку, не находите? Вряд ли она сознавала, что творится, и я благодарю Господа за то, что в машине, кроме нее, никого не было.
Мишель огромным усилием воли удержалась, чтобы не выказать своих чувств. Тео – человек гордый, и если она начнет ему сочувствовать или сострадать, он замкнется, как моллюск в раковине, а этого она вовсе не желала.
– Ваши друзья и родные… они знают о том, что произошло на самом деле?
– Нет, Я совершенно уверен, что Ноэ подозревает неладное, но помалкивает.
– Может, ждет, пока вы сами все расскажете?
– Наверное.
Мишель понятия не имела, насколько далеко имеет право зайти. Прислонившись к раковине, она тщательно сложила мокрое полотенце.
– Вы вините себя?
Тео пожал плечами, словно вопрос казался ему сущей чепухой.
– Я примирился со случившимся. И окончательно убедился, что не создан для брака. Он в моих приоритетах где-то на последнем месте. Но мне следовало бы уделять ей побольше внимания. Я же работал по двадцать четыре часа в сутки и не замечал, что делается дома. Дьявол, я знал, что она пила, но не понимал, какой проблемой это становится. Сунул голову в песок, как страус, лишь бы ничего не замечать.
– Но она сделала свой выбор. Пусть я кажусь вам бессердечной, но не вы пихали ей в глотку таблетки и алкоголь. Она сама это сделала.
– Брак – это партнерство. А я не соблюдал свою часть соглашения. Она была такой… хрупкой. Да, именно хрупкой. И нуждалась в помощи, но я оказался слишком слеп, чтобы это увидеть. А может, просто не хотел.
– А мне кажется, хорошо, что вы наконец смогли заговорить о случившемся. Вероятно, теперь вам будет легче избавиться.
– От чего именно?
– От гнева, обиды и угрызений совести.
– Только не надо психоаналитических штучек! – пробормотал он, протягивая ей лопаточку. – Ну, вот и все. У вас имеются еще вопросы, или мы можем поговорить о чем-то другом?
Она хотела спросить, любил ли он жену, но не осмелилась. И так он терпеливо выносил ее приставания.
– Ладно, поговорим о другом. Ужин окончен.
– И что же?
– Я просила вас набраться терпения, пока мы не поедим. Теперь мне хотелось бы услышать, что вы думаете о моей клинике.
– Через несколько минут, – пообещал он. – Сейчас вернусь.
Он вышел из кухни и стал подниматься наверх.
– Что вы делаете? – окликнула она.
– Захвачу лэптоп и устроюсь в вашей библиотеке, – отозвался он. – Нужно проверить мою электронную почту. Будем надеяться, что я уже успел получить кое-какие ответы. А потом поговорим.
Мишель вернулась на кухню, вымыла столы, потушила свет и тоже пошла наверх.
– Пойду приму душ, – сообщила она, встав в дверях спальни ля гостей. – До чего длинным выдался день!
Тео, наклонившись над кроватью, открывал свой дипломат. Он уже успел распаковать сумку и сложить вещи на комоде.
В комнате был настоящий свинарник. Перед окном, выходившим на задний двор, громоздились коробки. Мишель даже не подумала пропылесосить или подмести ковер и была больше чем уверена, что по углам висит паутина.
– Я сделала из этой комнаты кладовку, – оправдывалась она. – А от этой старой кровати у вас начнется радикулит.
– Вы так думаете?
– Она слишком коротка для вас. А матрац весь сбился комками.
– Об этом не волнуйтесь. Я могу спать где угодно.
– И все же я чувствую себя виноватой. Может, займете мою постель? Она огромная.
– Да?
Тео встал и окинул ее взглядом, Мишель сразу распознала этот взгляд: недаром пересмотрела немало фильмов из тех, что идут ночью, и не раз бывала в компании мужчин, вышедших на охоту за женщинами. Но взгляд Тео был куда сексуальнее, чем у Мела Гибсона, а Мишель всегда обожала Мела Гибсона.
– Прекратите, – смеясь, велела она. – Немедленно прекратите!
Тео поднял брови.
О Господи, сейчас он вылитый Кэри Грант!
– Что именно? – с невинным видом осведомился он. Что она могла ответить? «Перестань смотреть на меня так, словно я только что попросила тебя раздеться и заняться со мной пылким, сводящим с ума сексом?»
– Не важно, – отмахнулась она. – Так вы хотите или нет?
– Спать в вашей кровати? Какое приглашение!
– Простите?
– Вы просите, чтобы я делил с вами постель?
О черт, хочет ли она… Когда она в последний раз была с мужчиной? Уже не вспомнить. Возможно, потому, что та история дурно закончилась и Мишель намеренно выбросила ее из памяти. Не торопясь и
