вы еще не поняли всей серьезности положения, в котором оказались.
— Вы уже несколько раз намекаете на это, Лэм, и я сказал вам, что мне это не нравится. — С этими словами Чаннинг оттолкнул свое кресло и встал из-за стола — большой, атлетического сложения парень, немного толстоватый в талии, но с мощными, широкими плечами.
— Убирайтесь отсюда, — приказал он угрожающе, — и постарайтесь держаться от меня подальше.
— Бишоп планировал действовать быстро и, конечно, не мог обойтись без вашей помощи. Насколько я в вас разобрался, вы бы не занялись подобного рода бизнесом за обычную вашу зарплату. Уверен, что и от этого пирога вы имели свой солидный кусок.
— Ну ладно, достаточно, мне надоело это выслушивать. Сейчас я вас выброшу за дверь.
С этими словами он обошел вокруг стола и левой рукой схватил меня за воротник пальто.
— Поднимайся! — угрожающе процедил он сквозь зубы, поднимая указательным пальцем правой руки мой подбородок. Этот парень знал свое дело, знал, где расположены нервные центры. Нестерпимая боль подняла меня с кресла. Сильным движением он развернул меня по направлению к двери:
Ты сам напросился на это! — с этими словами одной рукой он взялся за ручку двери, а другой, крепко держа воротник моего пальто, вытолкнул меня за порог. Ручка при повороте издала лязгающий звук, и, выскочив за дверь, я услышал тут же возобновившийся стрекот машинки. Но не сдался: повернувшись к Чаннингу, я прокричал ему в лицо:
— Может быть, у вас лично и есть алиби и вы непричастны к убийству Бишопа. Но это еще не значит, что оно у вас есть в связи с убийством Морин Обэн. Да и насчет Габби Гарванза вам трудно будет все объяснить.
Когда я ему расскажу…
Его пальцы при этих словах сразу разжались, и он отпустил наконец меня. Чаннинг стоял посредине комнаты абсолютно неподвижно, разглядывая меня холодными, ничего не выражающими голубыми глазами. Потом вернулся к письменному столу, опустился в кресло и тихо произнес:
— Садитесь, мистер Лэм.
Я сел и, не дав ему раскрыть рта, сказал:
— Если вы хотите избавить себя от крупных неприятностей, начинайте рассказывать! Прямо сейчас!
— Вы должны передать Габби, что я ничего не знаю об убийстве Морин. Это абсолютнейшая правда.
— Небезопасно для собственного здоровья становиться у Габби на пути, — ответил я.
— Я никогда не становился на его пути.
Схватив карандаш, Чаннинг нервно стал крутить его между пальцами, потом вытащил носовой платок и высморкался, вытер вспотевший лоб, засунул платок снова в карман пиджака и откашлялся.
— Начинайте говорить, — посоветовал я.
— Что говорить? Я ничего не знаю о Морин.
— Вы сможете убедить в этом судью, мистер Чаннинг?
— К черту судью! Какое он к этому имеет отношение?
Я улыбнулся ему в лицо злорадной улыбкой победителя:
— Если ты встанешь на пути Габби, он обвинит тебя в убийстве и, будь уверен, поможет пойти под суд. И ты это знаешь не хуже моего.
Странное дело: костюм этого парня продолжал сохранять безупречность линий, но тело, видел я, тело внутри него сразу уменьшилось в объеме. Казалось, костюм стал сразу велик ему по крайней мере на два размера.
— Теперь послушай меня, — проговорил он медленно. — Ты работаешь на Гарванза и…
— Я не говорил тебе, на кого работаю, — прервал я его и тут же увидел, как расширились его глаза, в них появилось выражение явного облегчения. — Но теперь у меня есть информация, которую Гарванза очень захочет получить. А я хочу узнать от тебя о Бишопе. Начинай же рассказывать.
Мои слова возымели свое действие. Вскользь брошенное сообщение о Габби, обвиняющего Чаннинга в убийстве, как бы лишило его какого-то последнего жизненного стержня, и он теперь сидел передо мной, буквально объятый ужасом, не готовый к тому, чтобы ясно мыслить, чтобы даже попытаться понять, какой же существует у меня лично интерес в этом деле. Он выглядел загипнотизированным, объятым ужасом.
— Все, что я могу рассказать, Лэм, это о бухгалтерских книгах. Мы подробно все в них записывали, и по этим книгам можно понять, что все доходы Бишопа шли от его рудных компаний.
— А что происходило с этими компаниями?
— Среди всех видов их деятельности числились и операции за «Зеленой дверью». В их уставе ничего не говорилось о том, что они не имеют права этого делать: не было никаких причин, по которым компания не может заниматься тем, чем хочет. Теперь я могу рассказать вам, что когда Габби Гарванза хотел перевести все свои дела в Сан-Франциско, некоторые дельцы решили его туда не пускать, но это не была идея Бишопа.
Мы с Бишопом не хотели с ним ссориться. Если он захотел бы организовать для себя защиту, мы были готовы заплатить за его охрану. Нас не интересовало, куда и кому шли деньги. Нам нужен был товар. И мы были готовы покупать его у того, кто нас лучше обслужил. Вот в этом вся правда, мистер Лэм. Ни я, ни Бишоп никогда не выступали против Габби.
— Насколько близко вы знали Морин?
— Вы хотите знать, насколько близко я был с ней знаком? Да, я познакомил Габби с Морин. Я ее знал очень хорошо, но Бишоп — очень близко.
— А что вы скажете о миссис Бишоп?
— Ирен не вмешивалась в бизнес.
— Я хочу узнать от вас о ее прошлом.
— Разве вы о нем ничего не знаете?
— Нет.
Чаннинг по-прежнему старался взять себя в руки, и ему это почти удавалось.
— Поверьте, Лэм, если участвуешь в делах с Гарванза, всегда многого не знаешь до конца.
— Но я многое знаю. У меня есть для Габби очень интересная информация. А теперь расскажите мне об Ирен.
Пока еще по непонятным причинам, но Чаннинг до смерти боялся Габби. Мой приход и вопросы, касавшиеся Морин, были ему, видел я, крайне неприятны.
— Ирен работала в бурлеске, — начал он рассказывать. — Она занималась стриптизом. Однажды Бишоп был приглашен в ресторан, где она работала, увидел ее и влюбился… Ну а она оказалась достаточно умна в игре с ним..
— Они что, состояли в законном браке?
— Законном? Ну конечно! Ирен уж сделала все, чтобы он был законным: она настояла на его разводе с женой, и ему этот развод влетел в копеечку — пришлось откупаться от нее. Ирен, может быть, и кажется нежным ягненком, но она очень умна.
— А кто убил Морин Обэн?
— Лэм, клянусь, я этого не знаю! Я был просто в шоке, когда услышал… Эта женщина мне очень нравилась.
— А кто убил Бишопа?
— Тоже не знаю! Но очень хотел бы узнать. Поставьте себя на мое место… Кругом убийства… Я и сам не знаю теперь, в каком положении нахожусь. Судя по всему, кто-то попытается убрать и меня. Должен вам признаться, это неприятное чувство. Вы можете передать Габби, что я не прочь с ним встретиться. Я пытался с ним связаться, но не смог, а он бы мне мог помочь.
Я ухмыльнулся открыто ему в лицо. Он опять начал вытирать платком вспотевшее лицо.
— Что теперь произойдет с «Зеленой дверью»? — поинтересовался я.
— Что касается меня, то я не стану противодействовать тому, что захочет делать Габби. Конечно, лишь в том случае, если он договорится с остальными… Но, думаю, он сможет договориться.
