— И немедленно. И со всеми подобающими для них почестями.
— Не думаете ли вы, что они представляют банк, шеф.
— «Секонд Фиделити»?
— Да.
— Разумное предположение. Оставайся и выслушай все, что они скажут. Лучше всего было бы застенографировать нашу беседу.
Делла кивнула, выскользнула из кабинета и почти сразу же вернулась в сопровождении почтенного седовласого джентльмена. В руке у него была давно вышедшая из моды трость с тяжелым набалдашником. Несколько позади шел молодой человек лет двадцати шести — двадцати восьми. Бесшабашные огоньки в его глазах находились в явном контрасте с почтительными манерами и скромным выражением лица. Старик твердыми шагами подошел к столу. — Как поживаете? — спросил он отрывисто. — Вы — мистер Мейсон? Я представитель фирмы «Диммик, Грей и Пибоди». Надеюсь, вы слышали о нас. Мы тоже слышали о вас.
Переложив трость в левую руку, он протянул правую Мейсону, продолжая говорить:
— Только прошу поосторожнее. Я старик, у меня ревматизм. Это мистер Кафф, Родней Кафф, мой помощник по конторе. До сих пор я не смог выяснить, будет ли из него толк или нет. Я полагаю, что он не создан для работы нашего плана.
Мейсон пожал руку мистеру Диммику, жестом пригласил его занять удобное кресло и улыбнулся молодому человеку.
Диммик, тяжело опираясь на трость, тихонько опустился на сиденье. Кафф предпочел обыкновенный стул, вытянул вперед скрещенные ноги и с явным восторгом принялся разглядывать Деллу Стрит.
У Абнера Диммика был высокий лоб, обрамленный серебряными кудряшками, кустистые брови, которые то опускались, то взлетали вверх, подчеркивая значение изреченных фраз. Под глазами виднелись стариковские мешки, а плотно сжатый рот напоминал стальную ловушку. Снежно-белые усы, удивительно подходившие к бровям, делали его похожим на рождественского Санта-Клауса.
— Фирма «Диммик, Грей и Пибоди» оказалась замешана в уголовное дело. Вы представляете, что это значит? Если бы мне кто-нибудь посмел раньше об этом сказать, я бы высмеял этого человека!
— И вы подумали, не смогу ли я вам чем-нибудь помочь? Мистер Диммик кивнул.
Родней Кафф неодобрительно кашлянул. Старик метнул в него сердитый взгляд и сказал:
— Постарайтесь справиться с приступом неприличного кашля, молодой человек. Я знаю, что делаю.
Кафф промолчал и закурил сигарету. Делла Стрит с большим интересом переводила глаза с Мейсона на его посетителей.
— Мы занимаемся делами банка «Секонд Фиделити», — продолжал мистер Диммик, — они являются душеприказчиками по заверенному завещанию, единственным наследником до которому является молодой человек по имени Джеймс Дресколл. Вы понимаете, что это значит?
Мейсон удобно устроился в кресле, тоже закурил и устало заметил:
— Начинаю понимать.
— По условиям завещания мы обязаны давать Дресколлу все юридические советы, если он будет в таковых нуждаться. Без разрешения своих душеприказчиков он не имеет права обратиться к другому адвокату. Так вот, этот мистер Дресколл ухитрился попасть в дело об убийстве.
— Почему вы обратились ко мне?
— Нам требуется ваша помощь.
И снова Родней Кафф слегка кашлянул.
— Вы хотите, чтобы я взял на себя защиту мистера Дресколла?
— Не совсем так. Нам бы хотелось, чтобы вы сотрудничали с нами. Представлять его будем мы. Вы, насколько нам известно, представляете Розалинду Прескотт. Поскольку их интересы совпадают…
— Извините, что прерываю вас, но я не согласен, что их интересы совпадают!
— Именно то, о чем я вас предупреждал, мистер Диммик, — вмешался Кафф, — совершенно очевидно, что…
— Помолчите, Родней! — негромко сказал Диммик, не отводя глаз от лица Мейсона. — Почему вы говорите, что они не идентичны?
— Потому что я так считаю.
— Неужели вы хотите сказать, что Розалинда Прескотт виновна в преступлении, к которому Джеймс Дресколл не имеет никакого отношения? Это невозможно!
— Нет. Я думаю иначе.
— Лично меня это дело выводит из равновесия. И крайне смущает. Мне и во сне не снилось, что мое имя будет упоминаться в связи с уголовным преступлением. Но банк настаивает, чтобы я сам возглавлял защиту. Конечно, можно нанять адвоката, специалиста по подобным вопросам, который бы действовал со мной заодно. Однако по условиям завещания я за все несу персональную ответственность. Теперь вы понимаете, как мне неприятна Вся эта история?
Мейсон кивнул.
— Так вот. Мы бы хотели объединиться с вами, — выделяя местоимения, сказал Диммик. — Мне уже звонили из банка, что вы приезжали туда и задавали вопросы.
Мейсон кивнул.
— Было бы совсем неплохо обменяться информацией, — продолжал Диммик, — и выработать совместный план действий.
— Благодарю вас, но меня такая перспектива не привлекает. Я хочу быть совершенно свободен, иметь полную свободу действий и представлять своих клиентов так, как сочту необходимым.
— Неужели вы не понимаете, — не выдержал Родней Кафф, — что ему хочется свалить вину на мистера Дресколла, если только представится такая возможность.
Диммик продолжал смотреть в лицо Перри Мейсона.
— Понимаете, мистер Мейсон, я не силен в подобных вопросах. Как правило, ко мне приходят с просьбами. На этот раз я сам обратился к вам с просьбой. Мне известно, как вы искусно проводите своих подзащитных между всеми рифами зала заседаний. Я прекрасно понимаю, что вы были бы неоценимым союзником и опасным противником. Если вы ясно видите…
— Прошу прощения, мистер Диммик, но я ничем не могу себя связывать. До и во время суда надо мной ничто не должно довлеть. Я не могу предавать интересы своих клиентов, подписывая соглашения с другими лицами.
— Иными словами, мистер Мейсон, — спросил Кафф, — вы попытаетесь обвинить в убийстве Дресколла?
— Если я буду считать его виновным.
— По вашему мнению, он виновен?
— Пока не знаю.
— Но если он виновен, то виновна и ваша клиентка?
— Не обязательно.
Абнер Диммик оперся на трость и с огромными предосторожностями поднялся с кресла. Родней Кафф угрожающе произнес:
— Только не думайте, что мы будем сидеть сложа руки и наблюдать, как вы топите мистера Дресколла.
— Я так не думаю.
Диммик раздраженно заговорил:
— Должен признаться, что подобные вещи мне ужасно не нравятся. Я ненавижу судебные заседания. Присяжных. Совершенно не переношу уголовные процессы. Я слишком стар, чтобы учиться новым трюкам. Зато Родней в восторге. Отец Роднея — мой старинный друг. Я обещал ему позаботиться о мальчике. Но наша практика его не интересует. Если хотите знать, он ваш страстный поклонник. Он только и говорит о следствии и о том, как дело будет выглядеть с точки зрения суда. Так вот, Родни, тебе представилась прекрасная возможность отличиться.
Кафф подтянулся и сказал:
