Я почти не сомневался, что найду дом погруженным в темноту, но он оказался освещен, как церковь в праздничный день. Чуть ли не весь квартал был запружен машинами, в которых сидели сонные, ежившиеся от холода шоферы, поджидавшие своих припозднившихся хозяев.
Я расплатился с таксистом и поднялся по ступенькам.
Мне открыл дворецкий.
— Я к мисс Чэдвик, — решительно заявил я.
Он смерил меня подозрительным взглядом:
— Вашу визитную карточку, пожалуйста.
— Скажите ей, что здесь мистер Дженкинс, а я, с вашего разрешения, пока войду.
Он неохотно впустил меня, и я прошел в переднюю.
Из другой части дома доносились веселые голоса, смех, музыка и звон посуды.
Через двадцать секунд дворецкий вернулся:
— Мисс Чэдвик нет дома, сэр. Пожалуйте сюда, сэр. — И он кивком указал мне на дверь.
Когда он открыл ее, я схватил его за шиворот и хорошенько встряхнул:
— Ты не передал мои слова. Почему?
В его подозрительном взгляде я прочел злобу и враждебность.
— Для преступников мисс Чэдвик никогда не бывает дома. Я узнал вас по фотографиям в газетах.
Я кивнул:
— Ах, вот оно что. Я тебя тоже узнал, дружок, — видел, как ты якшался с Косоглазым Даганом. Какие там, к черту, фотографии в газетах! Ты узнал меня, потому что сам преступник. А ну, пошел отсюда!
С этими словами я толкнул его, и он вылетел на мокрое крыльцо, потом, получив от меня хорошего пинка, сосчитал зубами ступеньки, пролетел по тротуару и спикировал в сточную канаву. Ожидавший на противоположной стороне улицы шофер отметил его приземление звуком клаксона. Из темноты раздалось чье-то хихиканье. Дворецкий поднялся на ноги и принялся отчищать свою одежду. Его ливрея была в самом что ни на есть плачевном состоянии, лицо испачкано липкой грязью.
— Возвращаться тебе не обязательно, — сказал я ему. — Твои рекомендации будут высланы начальнику исправительной колонии в Вопине, штат Висконсин. Если я не ошибаюсь, там тебя ждут с нетерпением, и я сам прослежу, чтобы ты благополучно добрался до столь близких твоему сердцу мест.
— Что все это значит? — Эти слова были произнесены холодным безразличным голосом, каким обычно обращаются к приказчикам и уличным разносчикам.
Закрыв дверь на задвижку, я повернулся, чтобы взглянуть на говорившего. Это была молодая женщина в роскошном платье, контрастировавшем с белизной ее шеи и рук, с мягкими волнистыми волосами, обрамлявшими нежное лицо. На щеках ее играл слабый румянец, малиновые губы были слегка приоткрыты. С тех пор как я видел ее в последний раз, она вроде бы осталась все той же, но появилось в ее облике нечто новое, какая-то степенная осанка и зрелая серьезность.
— Эд! — радостно выдохнула она. — Эд Дженкинс!
Я улыбнулся. Мне вовсе не хотелось драматизировать ситуацию.
— Привет, Элен. Я только что спустил с лестницы вашего дворецкого. Он преступник, беглый заключенный, его послали шпионить за вами.
В глазах ее появились слезы, лицо побелело, но она усилием воли выдавила из себя улыбку:
— Вы пришли как нельзя вовремя. Я так надеялась, даже молилась, чтобы вы снова появились.
Я кивнул:
— Что, опять неприятности из-за бумаг отца?
Она промолчала, но ответ напрашивался сам собой.
— Послушайте, Элен, у меня есть все эти бумаги, кроме двух. Не буду сейчас вдаваться в детали и надоедать вам долгим рассказом. Я хочу разыскать эти бумаги, заполучить их и уничтожить. Вот почему я и решил заглянуть к вам.
— Проходите, Эд, — произнесла она, подавая мне руку, и направилась в небольшую комнатку. — Тут полно всякого тряпья, зато можно спокойно поговорить…
Господи, Эд, как я мечтала снова увидеть вас!
Я легонько похлопал ее по плечу, чтобы ободрить, и она бросилась в мои объятия, словно и вправду была со мной помолвлена.
— Эд, одна из этих бумаг находится у человека по фамилии Шварц. Он показывал мне ее, она настоящая. Он настаивает, чтобы я приняла участие в организации ювелирной выставки. Хочет, чтобы я убедила миссис Кемпер выступить в качестве спонсора и провести церемонию открытия. В противном случае он угрожает предать дело гласности и очернить память отца.
Я задумался:
— Когда вы должны получить эту бумагу?
— Как только миссис Кемпер объявит о том, что будет открывать выставку.
— А она согласится на это?
— Ради Элен Чэдвик она согласится на все, — ответил мне голос с порога. — Привет, Эд! Как поживаете?
Рада снова видеть вас.
Я повернулся и встретился глазами с Эдит Джуэтт Кемпер, одной из самых уважаемых дам в обществе. Она протянула мне руку, и в лице ее я заметил оттенок задумчивой грусти.
— Эд, почему вы никогда не заходите к нам? Ведь многие только и мечтают о таком приглашении. Вы же знаете, мы с мужем любим вас, и Элен тоже.
Я поклонился:
— Весьма вам признателен, только, по-моему, не стоит приглашать в дом мошенника, ведь газеты потом понапишут такого…
Она пожала обнаженными плечами:
— К черту газеты. Мое положение позволяет мне делать то, что я хочу.
Разговор, похоже, перешел на мою персону. Они, конечно, мои друзья, и им трудно понять, насколько опасно для них поддерживать дружбу с мошенником. Неуловимый Мошенник Эд Дженкинс не может иметь ничего общего с этими людьми. Память о проведенных вместе днях, неотступно преследующее меня воспоминание о теплом взгляде Элен Чэдвик и чувство благодарности — вот и все, что связывало меня с этим миром, совершенно отличным от моего.
— Но как вы узнали, что я здесь?
Она улыбнулась:
— Я случайно оказалась у окна, выходившего на улицу, и видела, как дворецкий летел по ступенькам. Это могло означать только одно — к нам пожаловал Эд Дженкинс.
Тогда я позволила себе вмешаться, рискуя даже получить взбучку. Ведь вы, Эд, всегда обращались со мною не очень-то учтиво, заботились только об Элен.
— Вот именно, — сказал я. — А теперь представьте, в газетах появляется подробное описание того, как она провела несколько дней в доме четы Кемперов в компании некоего Эдварда Гордона Дженкинса, который на поверку оказался не кем иным, как известным мошенником Эдом Дженкинсом. Да, что ни говори, а в печатном виде это выглядело бы чертовски мило.
Взгляд ее сделался нежным и мечтательным.
Есть вещи куда более важные, чем репутация.
Нельзя же посвящать всю свою жизнь соблюдению светских условностей. Общественное положение, Эд, всего лишь бесполезная блестящая игрушка, холодная как лед.
Элен уткнулась в мое плечо. Еще мгновение, и вечеринка закончилась бы слезами. Я понял, что мне лучше уйти.
— Сделаем так. Вы, миссис Кемпер, согласитесь провести церемонию открытия и проследите, чтобы Элен получила ту бумагу. Я свяжусь с вами позже. А теперь мне пора, меня ждут дела, которые нужно успеть закончить до рассвета. — Я мягко отстранился и направился к двери.
Элен стояла не двигаясь. Миссис Кемпер хотела меня удержать, но потом передумала.
