оглянуться назад. Я оглянулся и продолжал смотреть, пока машина не обогнула поворот и дом не скрылся из моего поля зрения.
– Что вы увидели?
– Я увидел женщину в розовом платье, стоявшую в том же положении, что и мисс Челейн в ночь убийства Нортона, а также мужчину в синем сержевом костюме, замахивающегося тростью над стулом, в котором сидел мистер Нортон, когда его убили.
– Вы можете проводить перекрестный допрос, – с победным видом повернулся к Мейсону Клод Драмм.
– Вы не рассказали всего, что имело место во время проведения эксперимента, мистер Грейвс, не так ли? – спросил адвокат.
– Все основные моменты, сэр.
– Разве там не было газетного репортера, который вас как-то побеспокоил и задержал?
– Да, был. Если не ошибаюсь, его фамилия Неверс. Он настаивал, чтобы мы изменили условия эксперимента. У меня не было полномочий изменять их. Условия оговаривали мистер Драмм и вы, мистер Мейсон. Я сказал об этом репортеру, но он от меня не отставал, даже засунул палец мне в петлю пиджака, пытаясь удержать.
– А мы где находились в этот момент?
– Вы уже спустились к машине.
– Как вам, в конце концов, удалось от него отделаться?
– Я крикнул мистеру Драмму, а он ответил совершенно определенно, что никаких изменений в условиях производиться не будет. Когда репортер услышал слова мистера Драмма, он, наверное, понял, что нарушает порядок, и отпустил меня.
Зрители, старавшиеся не пропустить ни слова, теперь в недоумении переглядывались.
– Это все, – объявил Мейсон.
– Вызывайте следующего свидетеля, мистер Драмм, – обратился к заместителю окружного прокурора судья Маркхам.
– Секундочку, Ваша Честь, – перебил Мейсон. – Мне бы хотелось снова пригласить Артура Кринстона для продолжения перекрестного допроса.
– Хорошо, – согласился судья. – Слушание проходит несколько необычно, но при сложившихся обстоятельствах, когда вопрос полностью оставлен на усмотрение Суда, я разрешаю вам перекрестный допрос свидетелей, которых вы захотите заново пригласить для дачи показаний. Суд осознает тот факт, что в дело были включены новые обстоятельства после вашего _о_ч_е_н_ь к_р_а_т_к_о_г_о_ перекрестного допроса предыдущих свидетелей.
Судья Маркхам не мог удержаться, чтобы не сделать легкого ударения на словах, описывающих краткость перекрестного допроса. Он пытался пожурить адвоката, который так небрежно отнесся к перекрестному допросу важных свидетелей в деле об убийстве.
Артур Кринстон прошел вперед с мрачным лицом.
– Вы уже принимали присягу, – напомнил Мейсон. – Пожалуйста, займите место для дачи свидетельских показаний, мистер Кринстон.
Артур Кринстон сел в кресло, положил ногу на ногу и повернулся к присяжным.
– Мистер Кринстон, – обратился к нему Мейсон, – в ночь убийства вы разговаривали с мистером Нортоном?
– Да, сэр. Я уже давал показания об этом.
– Если не ошибаюсь, вы прибыли к мистеру Нортону в семь минут двенадцатого и уехали примерно в одиннадцать тридцать, не так ли?
– Да, – ответил Кринстон и добровольно добавил: – Я могу точно указать время своего приезда, потому что мистер Нортон был ярый сторонник начала встреч с точностью до минуты. Я опоздал на семь минут и он довольно саркастично указал мне на это.
– Понятно. А с семи минут двенадцатого до половины двенадцатого вы разговаривали с мистером Нортоном, не так ли?
– Все правильно. Да, сэр.
– А фактически, мистер Кринстон, не был ли этот разговор ссорой? поинтересовался Мейсон.
– Нет, сэр, не думаю, что мне есть, что добавить к сделанному мной ранее заявлению касательно содержания нашего разговора.
– Мистер Кринстон, у фирмы имеется задолженность перед «Вилерс Траст энд Сейвингс Банк» в размере около девятисот тысяч долларов, не так ли?
– Да, сэр.
– А на счете в том банке находится только семьдесят пять тысяч долларов?
– Да, сэр. Примерно эта сумма.
– Однако, в «Сиборд Секонд Нашэнал Траст» на счет положено около восьмисот семидесяти шести тысяч долларов, а в «Фармерс энд Мерчантс Нашэнал» – примерно двести девяносто три тысячи долларов, не так ли?
– Да, сэр.
– А не является ли фактом, мистер Кринстон, что задолженность в размере девятисот тысяч долларов перед «Вилерс Траст энд Сейвингс Банк» по долговой расписке, на которой стоит только ваша подпись, – это деньги, которые вы заняли без ведома мистера Нортона и использовали не в интересах фирмы, а для ваших личных спекуляций на рынке ценных бумаг?
– Нет, сэр! – рявкнул Артур Кринстон. – Это не так.
– Зачем было фирме занимать девятьсот тысяч долларов в одном банке, если у нее более миллиона ликвидных активов в других банках?
– Такова была деловая политика фирмы. Мы собирались сделать несколько крупных покупок и нуждались в денежных активах на эту сумму на депозитах в других банках. Мы не хотели брать займы в тех банках, потому что нам требовалось, чтобы у нас, в случае необходимости, была наличность для осуществления сделок. Если бы мы сняли со счетов в тех банках всю наличность, потребовалось бы давать какие-то объяснения. А поскольку в «Вилерс Траст энд Сейвингс Банк» очень хотели заполучить наш счет и намекнули, что могут предоставить нам краткосрочный кредит на неограниченную сумму, мы взяли деньги там.
– А не является ли фактом, мистер Кринстон, что срок погашения долговых обязательств в «Вилерс Траст энд Сейвингс Банк» наступил за два дня до смерти мистера Нортона?
– Думаю, да. Да, сэр.
– И банк послал уведомление по почте, не так ли?
– Думаю, да. Да, сэр.
– А не является ли фактом то, что в день своей смерти мистер Нортон получил по почте подобное уведомление?
– Я не могу ответить на этот вопрос.
– А не является ли фактом то, что мистер Нортон пригласил вас к себе в тот вечер, чтобы сказать вам, что он предоставил вам определенное время для погашения задолженности фирме, а поскольку у вас нет возможности возместить убытки, мистер Нортон собирался сообщить об этом в полицию?
Зрители обратили внимание, что Кринстон заметно нервничает. Его лицо побледнело, руки были крепко сжаты в кулаки, однако голос оставался ровным.
– Конечно, нет, – чуть не закричал он.
– А не является ли фактом то, – настаивал Мейсон невозмутимым и хладнокровным тоном, – что когда вы заявили Нортону, что не смогли возместить убытки, он поднял телефонную трубку, позвонил в полицейский участок и сказал: «Говорит Эдвард Нортон. Я хочу сообщить об имевшем место преступлении» или что-то в этом роде?
– Нет, сэр, – резко ответил Артур Кринстон. Впервые в его голосе послышалось напряжение.
– А не является ли фактом то, – продолжал Мейсон, медленно поднимаясь во весь рост, – что после того, как мистер Нортон сделал подобное заявление полиции, вы разбили ему череп тростью?
– Я возражаю! – закричал Клод Драмм. – Этот допрос зашел слишком далеко. Он абсолютно
