собственности, в отличие от его личной собственности.
– У меня все, – сказал Мейсон.
– Мой следующий свидетель – Натан Фэллон, – сказал Бергер.
Натан Фэллон тоже присягнул, но явно было видно, что Фэллон в отличие от Херши не испытывая к своему покойному хозяину ничего, кроме чувства глубокой обиды.
– Где вы находились в ночь убийства?
– В Лас-Вегасе.
– И что вы там делали?
– Занимался манипуляциями с банковскими счетами, чтобы мистер Эддикс мог исказить отчетность и надуть налоговое управление.
– Вам доподлинно известно, что он делал это с целью обмануть налоговое управление?
Свидетель помедлил.
– Не так ли?
– Нет, сэр.
– Следовательно, то, что вы сказали, – это всего лишь предположение?
– Ну, когда человек начинает манипулировать с банковскими счетами, как это делал он, для этого наверняка есть какая-то причина.
– Совершенно справедливо, – сказал Гамильтон Бергер. – Таким образом, если бы вы занимались этим, то делали бы это с целью обмануть налоговое управление; следовательно, исходя из этого вы и предположили, что Бенджамин Эддикс действовал из аналогичных побуждений?
– Вы решили, – спросил Мейсон, – устроить перекрестный допрос своему собственному свидетелю?
– Видите ли, – сказал Гамильтон Бергер, – хотя замечание ваше, скорее всего, излишне, но в конце концов мистер Эддикс не может сам заступиться за себя.
– Ну что ж, – непринужденно обратился Натан Фэллон к Гамильтону Бергеру, – возможно, вы придумаете объяснение получше.
Публика в зале суда грохнула от смеха, и даже судья Манди улыбнулся.
– Мистер Эддикс не посвящал вас в свои секреты?
– Мистер Эддикс не любил меня. Я не любил мистера Эддикса. Полагаю, что в самое ближайшее время я был бы уволен, если бы не смерть мистера Эддикса.
– Вы уехали из Стоунхенджа в среду, в день убийства?
– Да, сэр.
– Во сколько примерно?
– Я вылетел в Лас-Вегас, днем, двухчасовым рейсом.
– Вы получили инструкции касательно того, что должны были делать в Лас-Вегасе?
– Да, сэр. Я должен был вернуться со ста пятьюдесятью тысячами долларов наличными.
– Вы выполнили эту инструкцию?
– Нет, сэр. Не выполнил.
– Почему?
– Потому что не решился носить с собой такую большую сумму наличными. Когда я услышал о смерти мистера Эддикса, я отнес всю наличность в банк и положил ее на счет мистера Эддикса. Я известил по телефону поверенного мистера Эддикса о том, что собираюсь предпринять.
– А мистер Херши покинул Стоунхендж до вас?
– Нет, сэр. Мы ушли с ним одновременно. Мистер Херши отвез меня в аэропорт, а затем поехал в Санта-Барбару.
– Кто находился в Стоунхендже в тот момент, когда вы уходили?
– Бенджамин Эддикс.
– Кто еще?
– Больше никого.
– Но ведь это было довольно необычно?
– Да, сэр. Это было в высшей степени необычно.
– Начинайте перекрестный допрос, – обратился Гамильтон Бергер к Мейсону.
– Почему вы считаете это необычным, мистер Фэллон?
– Потому что обычно кто-то ухаживал за животными, да и дом требовал присмотра со стороны экономки; кроме того, обычно приходили несколько слуг.
– Но когда вы уходили, в доме не было никого, кроме мистера Эддикса?
– Совершенно верно. Несколькими днями раньше мистер Эддикс выразил сильное неудовольствие тем, как содержалась часть дома, отведенная под зоопарк. Он уволил всех служащих, ухаживавших за животными.
– А кто кормил животных, чистил клетки, ну и все остальное, после того как дрессировщики были уволены?
– Мы, – проговорил Фэллон с явным отвращением. – Это как раз и было одной из главных причин возникших между моим хозяином и иной трений. На такого рода работу я не нанимался.
– Вам помогал мистер Херши?
– Мистер Херши и Бенджамин Эддикс. Мы делали это втроем.
– А слуги, кто занимался домашним хозяйством?
– Никаких слуг не было. Домашним хозяйством никто не занимался.
– Случались ли вследствие этого какие-нибудь происшествия?
– Да, сэр.
– Какие?
– На мистера Эддикса напала одна из горилл, она просунула лапу сквозь прутья решетки, схватила Эддикса за пиджак и притянула его к клетке. Я закричал и принялся стучать по решетке скребком, которым чистил клетки, а мистер Эддикс рванулся, и ему удалось высвободиться.
– Он получил какие-нибудь повреждения?
– Да, сэр. У него был серьезный вывих ноги, а также глубокие царапины на лице.
– Когда это произошло?
– В понедельник утром.
– У меня все, – сказал Мейсон, – больше вопросов нет.
Гамильтон Бергер вызвал в качестве свидетеля фотографа, который продемонстрировал фотографии лежащего на полу тела и расположение пятен крови, брызнувшей из раны на шее на стену и ковер. Он также представил снимки лица мистера Эддикса, на котором были видны царапины от когтей гориллы.
– Задавайте вопросы, – сказал Гамильтон Бергер.
– Я обратил внимание, что здесь две разные фотографии лица убитого, сказал Мейсон, – на одной из них хорошо заметна щетина, а на другой лицо убитого чисто выбрито.
– Первая была сделана до того, как тело перевезли в морг, а вторая вскоре после вскрытия. Служащий морга побрил лицо покойника, когда готовил того для погребальной церемонии.
– То есть вы сфотографировали тело, а после этого вас послали сделать еще несколько фотографий? Я правильно понял?
– Да, сэр.
– С какой целью это было сделано?
– Я не знаю.
– Но вы получили инструкцию пойти в морг и сделать еще несколько фотографий, на которых были бы хорошо видны черты лица?
– Да.
– Чисто выбритого?
– Да.
– С целью опознания?
– Мне неизвестно, с какой целью. Мне велели их сделать, и я сделал.
