поставил ботинок на подножку.
— Привет, Сильвия, — поздоровался он и вновь обратился к Селби: — Ты по служебному делу или так, даму катаешь?
— А кого это интересует? — с наигранной серьезностью произнес Селби, и уголки его рта дрогнули в усмешке.
— Допустим, меня, — ответил шериф. — Если ты ехал по делу, я закрою глаза на превышение скорости, а коли нет — упрячу вас обоих в тюрьму.
— Выходит, придется в тюрьму, — грустно согласился Селби.
— Ну ладно, Дуг, рассказывай, что новенького, — произнес шериф, и его лицо сделалось серьезным.
— Не буду, Рекс.
— Интересно, почему?
— Потому что я совершаю политическое самоубийство. Я прокаженный. И не хочу, чтобы ты подвергал себя опасности, приближаясь ко мне.
Шериф окинул сидящих в машине цепким взглядом.
— Чем вызвана проказа? — спросил он.
— Непослушанием Чарльзу де Витту Стэплтону. По губам Брэндона скользнула усмешка.
— Ерунда! Слышал я о твоих подвигах. О них уже говорит весь город. Знаешь, я давно надеялся, что в один прекрасный день кто-нибудь на это решится. Порой мне кажется, что ему ужасно жмет его шляпа, и прямо руки чешутся подойти и вмазать так, чтоб она слетела. Теперь я понимаю, почему ты хотел отправить меня в Сан-Франциско. Хотел, чтобы я переждал бурю в тихонькой бухте, верно?
— Дело не только в этом, — ответил Селби. — Если Стэплтону втемяшится, он может нам сильно подпортить политическую ситуацию в графстве. А так большую часть времени он соблюдает нейтралитет, делая вид, что он слишком важная птица, чтобы вникать в местные дрязги. После выборов очередной победитель сам приходит к нему на поклон.
— Насколько я понял, он хотел, чтобы ты ни во что не вмешивал имя Джорджа, так?
Селби утвердительно кивнул. Шериф пристально посмотрел ему в глаза.
— Дуг, а почему ты не уступил ему? Ты ведь все равно не собирался затевать шумихи из-за этой карточной игры.
— Какая разница, собирался — не собирался. У меня своя голова, и думать за себя я никому не позволю. Впрочем, сейчас эта мелкая стычка уже не имеет никакого значения.
— Каков твой следующий шаг? — спросил Брэндон.
— Я направлюсь к нему домой, чтобы вытащить его сына из постели и обвинить в совершении наезда на человека. Чтобы подтвердить это обвинение, я не обладаю ни крупицей доказательств — одними догадками. Это блеф. Он или сработает, или же я брошу последнюю лопату земли на свою политическую могилу.
Брэндон убрал ботинок с подножки, не спеша вернулся к своей машине, выключил фары и мотор, вытащил ключ из замка зажигания, затем вновь подошел к машине Селби и, распахнув дверцу, произнес:
— Подвинься, Сильвия. Ты сядешь в центре. Дуг, поехали.
— Никуда ты со мной не поедешь, — ответил Селби.
— Попробуй-ка меня отсюда выставить.
— Да ладно тебе, Дуг, поехали, — весело проговорила Сильвия.
Селби колебался.
— Поехали, поехали, — подбодрила она. — Я же вижу, что он не шутит.
Шериф Брэндон расплылся в улыбке.
— Вы великолепно разбираетесь в мужчинах, юная леди.
Селби слегка приподнял руки, изображая человека, сдающегося в плен, включил скорость и помчал машину по Мейн-стрит.
— Выяснились новые факты? — по дороге спросил он шерифа.
— Не так чтобы особенно, — ответил Брэндон. — Карты дрянь. Отто Ларкин втихаря шатается по городу, набиваясь на расспросы об убийстве… Сам понимаешь, говорит он, конечно, нехотя, но тем не менее продолжает тереться в публичных местах, где его нет-нет да и заметят. Сперва он юлит, ломается, но потом как бы случайно выбалтывает, что, на взгляд, девушкам было известно о происшествии гораздо больше, чем они выложили, и что мы допустили громадную ошибку, отпустив их; нам, мол, надо было ковать железо, пока горячо. Естественно, он тут же оговаривается, что никого не критикует, а потом быстро исчезает, словно испугавшись, что сказал слишком много. Отбежав на квартал, он вновь начинает маячить на углу, дожидаясь, когда кто-нибудь примется задавать ему вопросы. И спектакль повторяется.
— Он когда-нибудь порвет себе пасть от любви держать ее широко раскрытой, — мрачно произнес Селби.
Брэндон согласно кивнул.
— Ему не терпится, чтобы к власти вернулся Роупер. При нем темные делишки обстряпывать было легче. Ларкин как сыр в масле катался.
Селби свернул на дорогу, которая вела на холм, где находились наиболее роскошные особняки.
— Все же лучше бы тебе не ввязываться в это дело, Рекс, — сказал Селби.
— Не-ет, я уж погляжу, как будут развиваться события, — ответил шериф.
— Ладно, тогда слушай, что нам удалось выяснить. Этот бродяга действительно оказался плотником из Сан-Диего по фамилии Уоткинс. Его дочь погибла. Ее сшибла машина, причем описание этой машины в точности соответствует автомобилю, который раньше принадлежал молодому Стэплтону и который был им так поспешно продан за ничтожную цену Тому Каттингсу. Еще мы узнали, что интересы отца ребенка Марсии представляет не кто иной, как Сэм Роупер.
— Вот это да! — воскликнул Брэндон.
— Информация надежная. У меня есть письмо чикагской адвокатской конторы, в котором упоминается, что они получили от него ответ.
— Есть догадки, кто может оказаться отцом?
— Пока что никаких.
— Это позволило бы многое объяснить, Дуг. Если сопоставить тот факт, что Роупер стремится оградить своего клиента от губительной для его репутации огласки, и то, что письма Марсии Уоткинсу были опубликованы в газете, можно представить, как сейчас трясется этот незадачливый папаша… Становится понятным, почему Отто Ларкин так отчаянно пытается сместить акценты… А не лучше ли, прежде чем приниматься за Стэплтона, попробовать поджарить на медленном огне Роупера?
— Нет, я хочу ковать железо, пока горячо, — ответил Селби.
— Что ж, для этого время сейчас самое подходящее.
Селби свернул направо, переключив на пониженную передачу, поднялся по крутому склону еще на два квартала и опять сделал правый поворот.
— Похоже, у них тут что-то вроде вечеринки по поводу возвращения из странствий отца семейства, — взглянув на освещенные окна дома Стэплтонов, заметил Брэндон.
— Придется брать штурмом, — сказал Селби.
— Мне подождать вас в машине? — спросила Сильвия.
— Послушай, ты ведь умеешь стенографировать? — осведомился шериф.
— Еще как!
— О’кей. Тогда ты пойдешь с нами. Постарайся держаться незаметно. Когда страсти достаточно накалятся, достань карандаш и блокнот и записывай все, что будет говориться. Особое внимание обращай на слова молодого Стэплтона.
— Не беспокойтесь, — заверила она. — Если он решит каяться, я не пропущу ни единой буквы.
Селби остановил машину. Выбравшись из нее, они поднялись на крыльцо и позвонили. Дверь открыл привратник.
— Мистер Джордж Стэплтон дома? — спросил Селби.
— Да, сэр… Прошу прощения, с вами, кажется, шериф, не так ли?
