карты, если их ему не сдавали?
Некоторые присяжные широко улыбнулись.
— Когда вы впервые увидели свой автомобиль, после того как запарковали его в среду вечером? — спросил коронер.
— Да когда полицейский отвел меня к нему… Кстати, я хочу, чтобы мне вернули номерной знак. Мы не можем без него пользоваться машиной.
— Мы используем его всего лишь как вещественное доказательство! — выпалил коронер. — Вы получили его вчера на целый день, потому что, по вашим словам, он был вам необходим.
— Это соответствует истине! — воинственно заявила миссис Лосстен.
— Для того чтобы прояснить все до конца, скажите, — вмешался Селби, — этот номерной знак, который был здесь продемонстрирован свидетелям, он от вашего автомобиля, не так ли?
Прежде чем дать ответ, женщина долго изучала Селби. Затем коротко сказала: — Да.
— Ваш брат знал о том, что вы едете навестить его? — спросил коронер.
— Нет. По крайней мере, он не знал, когда мы приедем.
— Вы не писали ему на этот счет?
— Нет. Но я не понимаю, какое отношение имеет ваш вопрос к данному слушанию.
— Возможно, никакого, — признал Перкинс. — Просто я тоже на всякий случай хочу внести ясность.
— Как долго после прибытия вы находились в доме вашего брата? — спросил Селби.
В твердом взгляде блестящих глаз женщины моментально появилось враждебное выражение.
— А вы, собственно, кто такой? — поинтересовалась она.
На ее вопрос ответил Гарри Перкинс:
— Это мистер Селби, окружной прокурор. Он часто помогает мне допрашивать свидетелей при дознании, когда нельзя исключать возможность того, что имело место преступление.
— В этом случае не было никакого преступления.
— Нарушение правил движения при определенных обстоятельствах может рассматриваться как причина непреднамеренного убийства, — заметил Перкинс.
— Но я не нарушала правил движения…
— Однако кто-то находился за рулем вашей машины.
— Пока вы еще ничего не доказали.
— Итак, — спросил Селби, — как долго вы ждали в доме вашего брата?
— Так и быть, скажу, мы ждали около часа.
Из последнего ряда вновь раздался голос Карра, казалось, звук его заполнил все помещение:
— Спросите ее, искала ли она там завещание? Миссис Лосстен подскочила на стуле.
— Да заткнись ты! — закричала она визгливым от ярости голосом.
— Мистер Карр, — сказал коронер, — я не могу позволить вам допрашивать свидетельницу.
— Но я же просто даю совет окружному прокурору, — спокойно ответил Карр.
— Мы не нуждаемся в ваших советах, — заявил Перкинс.
Карр с достоинством поднялся:
— В таком случае прошу меня извинить. Я лишь надеялся, что смогу помочь внести в это дело ясность.
— А я бы хотел знать, в качестве кого вы здесь находитесь? — не успокаивался Перкинс. — Кто ваш клиент?
Карр улыбнулся:
— Я нахожусь здесь как неравнодушный гражданин и налогоплательщик, но, поскольку мое присутствие, кажется, нарушает ровный ход заседания, я покидаю зал.
После этого заявления Карр церемонно, не торопясь, покинул комнату.
Миссис Лосстен заявила, обращаясь к Селби:
— Ну теперь-то я поняла, к чему вы клоните. Да, мы провели там целый час. Что из того?
— Ничего, — ответил Селби. — Просто мне хотелось узнать. У меня нет больше вопросов к свидетельнице.
— Все, — сказал коронер. — Теперь вы, мистер Лосстен, пожалуйста, займите свидетельское место.
Терри Б. Лосстен оказался робким человечком с застенчивыми манерами, усами песочного цвета и голосом таким тихим, что присяжные едва слышали его. Ясно было, что он на несколько лет старше и фунтов на сорок легче своей супруги. После каждого заданного ему вопроса он обращал свой взгляд на миссис Лосстен. Селби не замечал подсказок с ее стороны. Но она сидела, расправив плечи со столь воинственным видом, и смотрела на мужа таким взглядом, что, казалось, хотела загипнотизировать его.
Лосстен заявил, что они приехали на машине из Нового Орлеана навестить шурина, направились к его дому, увидели, что дом открыт и пуст, прождали около часа и «решили, что Эзру опять хватил удар». Примерно после часа ожидания они пошли в ресторан, а затем направились в «Меблированные комнаты Гарвера» и улеглись спать. Да, он вполне уверен, что ни он сам, ни его жена не покидали этого помещения со времени возвращения до того момента, когда на следующее утро их встретил полицейский и попросил осмотреть автомобиль.
На вопрос о том, не слышал ли он, чтобы его жена упоминала когда-нибудь о миссис Гролли или высказывала предположения о размерах наследства в случае смерти брата, Лосстен поспешно ответил, что «ничего такого не может припомнить». Далее он пояснил, что Гролли — брат жены и он никогда не лез в их дела, а она ничего не говорила о брате.
Присяжные опять расплылись в улыбках.
Коронер взглянул на Селби. Тот отрицательно покачал головой.
— Это все, — сказал коронер.
Лосстен, покидая свидетельское место, робко спросил у жены:
— Ну как я, дорогая?
— Ужасно, — ответила она. — Заткнись! Присяжные возложили ответственность за смерть ребенка на неустановленное лицо или неустановленных лиц, которые вели автомобиль, принадлежащий Сэди Г. Лосстен. Они констатировали также, что управление автомобилем осуществлялось с преступной небрежностью и угрожало жизни окружающих. Последнее утверждение они ни за что не внесли бы в вердикт, если бы не та таинственность, которую Старый АБК ухитрился внести в дело, при этом ни малейшим намеком не раскрыв, что за карты он припрятал в рукаве.
Глава 6
Все утро в субботу Гарри Перкинс потратил на тщательные поиски завещания, но ничего не нашел.
Однако были обнаружены еще две банковские книжки, прикрепленные клейкой лентой к обратной стороне календаря, болтающегося на стене лачуги Гролли. Это были счета до востребования в банках Сан- Франциско и Окленда на общую сумму тридцать пять тысяч долларов.
Вскоре после полудня в субботу Каролина Е. Хантер вчинила иск Сэди Г. Лосстен на основании имеющейся информации и убеждения в том, что автомобиль, находящийся во владении ответчицы Сэди Г. Лосстен, управлялся с преступной небрежностью, что повлекло смерть дочери истицы Мэри Хантер. В возмещение ущерба истица требовала пятьдесят тысяч долларов. Адвокатом истицы выступал А.Б. Карр.
От миссис Гролли не было никаких известий. Оставив малышку на автобусной станции, она бесследно исчезла.
Полиция Сан-Франциско, допрашивая ее друзей, сумела раздобыть две более или менее хорошие фотографии, и еще два ее портрета нашли в ходе обыска квартиры. Все снимки были пересланы Брэндону,
