галантностью джентльмена по отношению к этой маленькой хищнице; Беркли Стэнтон, напыщенно топчущийся в зале суда, весь раздувшийся от самодовольства. Боже мой! Меня от всего этого просто тошнит!
— Все-таки, я думаю, будет лучше, если ты мне все расскажешь.
— Нет. Я не могу и не буду. Ни за что?
— Рассказывай.
— Не хочу!
— Но ведь я буду вынужден все сказать Рексу, Инес, — со вздохом произнес Селби. — Газета уже знает. Соберется Большое жюри. Тебя вызовут повесткой.
— У меня есть право на привилегированную информацию.
— Полученную только от клиента, и ни от кого более.
— Дуг, но я не могу сказать, что произошло.
— Но тебе так или иначе придется это сделать. Неожиданно в ее взгляде мелькнул луч надежды.
— Дуг, ты можешь кое-что сделать для меня?
— Что?
— Выступи в деле вместе со мной.
— Каким образом?
— Стань моим партнером, еще одним адвокатом. Вот тогда я смогу говорить с тобой обо всем. Я в ужасном положении и не знаю, как из него выбраться. Я вообще ничего не знаю, брожу в полной тьме, не могу ни с кем посоветоваться, чтобы не предать интересы клиента. Но если ты станешь моим партнером… Послушай, Дуг, я отдам тебе половину гонорара, я…
Он с сомнением покачал головой.
— Нет, ну, конечно нет, — сказала она утомленно. — Ты трудишься, помогая всем, кроме…
— Ладно, гонорар делить не станем, — улыбаясь, прервал ее Селби. — Вернешь мне мои затраты по делу, и то если выиграешь. Я — твой партнер, по крайней мере до завтрашнего вечера, ведь завтра кончается мой отпуск.
Инес залила Селби потоком слов, кажется, еще толком не осознав смысла того, что он ей сказал:
— Этот человек позвонил позапрошлым вечером и заявил, что хочет обсудить со мной дело о наследстве. Он рассматривает возможность стать моим партнером, для этого и приехал в Канзас. Он располагает новыми, не известными никому сведениями, вступает в дело без предварительных условий и не потребует ни цента, если оно будет проиграно.
Ты не можешь себе представить мое тогдашнее состояние. Я упорно работала и поняла, что по закону практически невозможно доказать «незаконное моральное давление», особенно в случае спорных завещаний. Ну, ты и сам знаешь.
— Значит, ты побывала у Роффа? — подсказал ей Селби.
— Вначале я поговорила с ним по телефону, но он хотел повидаться лично. Я предложила встретиться на следующий день, однако Рофф ответил, что увидеться надо немедленно, завтра будет слишком поздно.
— И ты отправилась.
— Да, поехала на своей машине. Я не выключила свет в кабинете, так, на всякий случай, если кто- нибудь захочет проверить, где я.
— Встреча состоялась?
— Да.
— Что он сказал?
— Это было ужасно, Дуг, то, что мне пришлось услышать.
— Выкладывай.
— Рофф сказал, что у него есть план действий, который позволит мне выиграть дело, имеются нужные свидетели и доказательства. С другой стороны, стоит ему шевельнуть мизинцем — и дело пойдет иным путем. По его словам, на следующий день утренним поездом прибывает свидетель — имя не упоминалось, — от которого зависит исход дела: моя победа или поражение. Он сказал, что, если мы сумеем договориться, он даст мне в руки железные доказательства и я выиграю дело. Однако мне никогда не удастся добиться нужного результата, пытаясь доказать «незаконное моральное давление», особенно с моими свидетелями. А затем он перешел к проблеме, которая и вывела меня из себя. Он потребовал себе пятьдесят центов с доллара.
— То есть половину твоего гонорара? — уточнил Селби.
— Не половину гонорара, а половину всего состояния. Он сказал, что мы составим нечто вроде контракта, согласно которому он гарантирует выигрыш дела, а взамен получает обговоренный гонорар. Он также обеспечивает обработку свидетелей. Я поняла, что одному из них надо будет заплатить, а второго, который мог бы поклясться, что Элеонор ненавидела своих брата и сестру еще до того, как появилась Марта Отли, следует вывезти из страны.
— Что ты на это ответила?
— Что ничего делать не стану, а он, по моему мнению, хочет лишь примазаться к делу.
— Дальше.
— Дальше он улыбнулся и сказал, что, хотя и предвидел такой ответ, ему все же хотелось предоставить мне шанс… Затем он заявил, что будет в Мэдисон-Сити, и если я изменю свое мнение до девяти двадцати утра, то смогу найти его в отеле «Мэдисон». Если я не сделаю этого к назначенному сроку, потом будет слишком поздно.
— И что же ты сделала?
— Вернулась домой.
— Теперь, Инес, давай начистоту, — произнес Селби. — Это очень важно. Ты сообщила что-нибудь своей клиентке?
— Да, я сказала ей все.
— Барбаре Хонкат?
— Да.
— Когда?
— Около восьми утра, я позвонила ей в отель.
— Почему ты решила ей все рассказать и что она ответила?
— Я точно передала, что произошло и что я сделала. Я сказала, что этот человек хочет примазаться к делу, что мне не нравится влиять на свидетелей и что я терпеть не могу шантажа, высказанного даже в завуалированной форме.
— И твоя клиентка согласилась с тобой?
— Да.
— Она поделилась этими сведениями с братом?
— Думаю, поделилась.
— А с Беркли Стэнтоном?
— Надеюсь, что нет. Пронеси, Господь!
— Но ты не знаешь точно, говорила она с ним или нет?
— Не знаю.
— Ты встречалась с Фредом Роффом после его приезда в Мэдисон-Сити?
— Нет.
— Предпринимала попытки встретиться?
— Нет. Я решила, что буду выгребать сама на своем каноэ. Я не желаю, чтобы подобный, с позволения сказать, юрист был замешан в этом деле.
— Но почему ты не рассказала обо всем Рексу Брэндону?
— Неужели ты сам не понимаешь, Дуг! В этом случае я должна была бы сказать и о свидетеле, готовом поклясться, что Элеонор ненавидела брата и сестру. Свидетель должен был прибыть в Мэдисон- Сити на поезде. Ты помнишь, Рофф справлялся по телефону, не опаздывает ли поезд? Если бы я все
