себя подушки, придав им очертания тела спящего человека.
Саквояж с двойным замком был прикован к постели тоненькой стальной цепочкой, которая поблескивала в темноте, отражая лучи проникавшего с улицы света.
Я спрятался в гардеробной, откуда через дверную щель мог наблюдать за происходящим в спальне.
Прошел час. К этому времени дом полностью погрузился в тишину. В этом добротно построенном доме с прочными дубовыми полами не нашлось бы ни одной скрипящей половицы, и в той гробовой тишине, которая сейчас царила в нем, было что-то осязаемое, материальное. Я отчетливо ощущал ее.
Притаившись в своем укрытии, весь — само напряжение, я ждал, вглядываясь в темноту и прислушиваясь.
И вдруг я обнаружил, что больше уже не вижу, как блестит цепочка. Может, на улице погас свет? Я взглянул на окно — нет, фонари горели. Однако цепочка перестала блестеть. А вокруг по-прежнему ни звука.
Вдруг в тишине что-то тихонько звякнуло, и снова наступило безмолвие. Но теперь я знал, что произошло — это щелкнули о стальную нить цепочки кусачки.
Снова воцарилась абсолютная тишина. Добыча угодила в ловушку, и мне оставалось только захлопнуть ее, но… я не видел ничего, не мог различить ни единого звука.
Вдруг в сторону окна метнулась тень, загородив пробивавшийся оттуда свет. Затаив дыхание, напрягая каждый мускул, я ждал. Эта тень, заслонившая оконный проем, двигалась так же неуловимо, как движется диск луны, выплывающей из-за подернутых золотой каемкой холмов. И тогда я понял, почему не слышу ни единого звука. Незваный гость, проникший в дом, очевидно, был из тех, чьи особым образом натренированные мышцы сделались до такой степени гладкими и пластичными, что позволяли ему двигаться как бы в замедленном темпе. Это была особая техника. Ни шороха, ни шелеста одежды, зацепившейся за стул, ни приглушенного звука шагов… Этому человеку удалось достичь абсолютной бесшумности и замедленного эффекта благодаря тому, что за один раз он продвигался буквально на миллиметр.
Я сам умел двигаться бесшумно в полной темноте и считал себя непревзойденным в этом искусстве, но сейчас я с трудом представлял, как можно, не выдавая себя, проследить за таким человеком. Однако, призвав на помощь все свое мастерство, я выбрался из гардеробной и последовал за ним, стараясь повторять каждое его движение.
Так мы вышли из комнаты, проследовали по коридору, по лестнице — две едва различимые тени, вовлеченные в смертельную дуэль, — и оба двигались в кромешной тьме со скоростью улитки.
У меня не было полной уверенности, что тот, кого я преследую, уже не свернул в сторону. Не был я уверен и в том, что не наткнусь на него в темноте или что мне удается двигаться с той же скоростью, что и он. Возле окна он ускорил шаг, и это помогло мне, — я понял, как он собирается выбраться отсюда. Оставалось положиться на удачу и на собственные способности. Я боялся потерять его. Позволить этому человеку улизнуть из дома и скрыться в темноте означало для меня лишить Элен Чэдвик счастья, а себя самого жизни.
Вдруг все изменилось в мою пользу.
В кромешной тьме послышались легкие, тихие, но все же различимые шаги — тот, кого я преследовал, направлялся на кухню. Похоже, сейчас для него быстрота решала все, и я тоже ускорил шаг, стараясь двигаться с ним в унисон.
На кухне он остановился у окна, обернулся и осветил помещение фонариком, но я был готов к этому и успел спрятаться за столом возле плиты.
Он еще немного помедлил и выпрыгнул в окно. Я выждал пару секунд, прежде чем последовать его примеру. Я боялся привлечь внимание сторожей, равно как и опасался, что меня заметит похититель саквояжа. Но больше всего я боялся упустить свою добычу. Драгоценности должны были попасть в собственные руки босса с ледяными глазами. Моя добыча схватила приманку и сейчас тащила ее прямо в логово. Теперь моя цель — обеспечить безопасность Элен Чэдвик — значительно приблизилась. Этого момента я ждал давно. Моя собственная жизнь не имела значения, она нужна была лишь для того, чтобы защитить Элен.
С удвоенной осторожностью приблизившись к подоконнику, я спрыгнул на землю. Сторожей я не увидел, но мне были хорошо слышны спокойные размеренные шаги одного из них, направляющиеся в мою сторону.
Такие шаги свидетельствовали о том, что сторож ни о чем не подозревает.
Стало быть, похититель саквояжа выпрыгнул из окна незамеченным. Дом охранялся двумя сторожами, и этого, конечно, было недостаточно. Чтобы организовать надежную охрану владений такого размера, потребовалось бы не меньше двух десятков сторожей, но и эти двое создавали для меня серьезную помеху.
Интересно, что делает сейчас похититель саквояжа?
Может, притаился в тени и ждет, когда сторож пройдет мимо? В таком случае он должен был видеть, как я спрыгнул на землю. А может, он давно уже удрал, воспользовавшись тем, что сторож находился в другом конце дома? Тогда мне нельзя медлить. Если я настигну его, то должен буду вести себя как подобает настоящему русскому великому князю, пытающемуся вернуть свои бесценные сокровища. Если же ему удастся улизнуть от меня, придется пойти на крайние меры, и тут уж ни в чем нельзя быть уверенным.
Мысленно попросив Бога направить меня по правильному пути, я начал красться по двору, убедившись, как и подозревал ранее, что обмануть сторожа не составляет труда.
Внезапно меня осенила идея — а вдруг грабитель захочет угнать одну из машин. Я направился к гаражу, но там был полный порядок, никаких его следов.
Неужели я ошибся? Неужели он действительно оказался крайне осторожным и все еще ждет в тени возле дома? А может быть…
Я выскользнул из гаража и, стараясь держаться в тени ограды, направился к мощеной дороге, пролегающей у подножия холма. Другого выхода у меня не было, мне ведь не известно, где он подкарауливает меня.
Я был уже на полпути, когда судьба снова сыграла мне на руку. Впереди что-то блеснуло, потом еще раз… И я увидел на земле небольшой кружок света. Я остановился и начал красться по направлению к нему. Учитывая величину сделанной мной ставки, я не мог позволить себе упустить даже малейший шанс. Я должен был выяснить, что означает этот свет.
Я двигался по траве бесшумно, как тень, пока не оказался на достаточном расстоянии. Это был мой ночной вор. Выбравшись на безопасное место, как и следовало ожидать, он решил удостовериться в подлинности своей ноши. Да уж, хорош бы он был, если бы принес боссу с ледяными глазами набитый газетами саквояж с положенным в него для тяжести кирпичом.
Плюшевые коробочки он сразу же отложил в сторону, судя по всему, его больше интересовала массивная шкатулка, в которую я поместил корону.
Взломав фомкой крышку, он осветил содержимое шкатулки лучом фонарика и ахнул. Ничего удивительного.
Ювелир тщательно подобрал по цвету сочетание камней в короне, приложив к этому весь свой художественный вкус.
Мне нужно было, чтобы один вид короны убивал наповал, делая невозможной даже ее приблизительную оценку.
Сейчас, освещенное лучом карманного фонаря, содержимое шкатулки, казалось, залило все вокруг своим великолепным сиянием. Ничего удивительного, что это непередаваемое зрелище заставило моего грабителя захлебнуться от восхищения.
Он склонился, чтобы получше рассмотреть корону и шкатулку, в которой она лежала. Воспользовавшись этим, я подкрался поближе. Он ощупывал пальцами причудливой работы шкатулку, ее резные скобы, требовавшие легкого нажима, чтобы вынуть корону, и в то же время не позволявшие ей свободно болтаться внутри шкатулки.
Внимательно все разглядев, он захлопнул крышку, собрал лежавшие на траве плюшевые коробочки
