и послания, а этим человеком может быть только Нита Молин. Это означает, что она оставалась на яхте достаточно долгое время и успела спрятать от посторонних глаз то, что считала необходимым. Поэтому Пирл совершенно напрасно мучает себя. Если мисс Молин действительно была любовницей Стирна и собиралась вдобавок разрушить брак Пирл, то сестра имела право сказать мужу то, что сказала. Но если это было не правдой, то у Стирна было достаточно времени, чтобы объяснить это Райту…
Хилберс умолкает, высказав все, что мог, чтобы унять угрызения совести своей сестры.
Дюриэа поворачивается к миссис Райт и спрашивает ее:
— Вы были в субботу на острове Каталина?
— Да. В пятницу вечером я безуспешно пыталась связаться со Стирном. Тогда я позвонила брату и попросила его приехать. Мне нужен был его совет…
— Но ты мне ничего не сказала о револьвере, Пирл.
— Нет. Я решилась сказать тебе об этом только в субботу.
Хилберс объясняет Дюриэа:
— Пирл рассказала мне только о своей ссоре с мужем. Я успокоил ее, сказав, что не вижу в этом ничего трагического.
— Когда вы отправились на остров? — спрашивает Дюриэа.
— В субботу утром, около восьми часов.
— Немного позднее, — поправляет Пирл. — В половине девятого. Да, катер отчалил в половине девятого.
— У нас прекрасный катер с мощным мотором, — добавляет Хилберс.
— И вы весь день провели вместе? — спрашивает прокурор как бы между прочим.
— Да, — отвечает Хилберс. — Затем, улыбнувшись, продолжает:
— Конечно, мы разлучались на короткое время, минут на десять — пятнадцать…
Пирл Райт говорит:
— В субботу днем я спала больше часа. Да, почти полтора часа.
— О! — восклицает Дюриэа. — Я задал вопрос просто так и не спрашиваю вас о таких подробностях. В какой части острова вы остановились?
— Я точно не знаю. Окна коттеджа выходят на бухту…
— Мы остановились в коттедже миссис Эльвиры Ралей. Я часто снимаю у нее коттедж. Мой катер не столь комфортабелен, чтобы спать в нем.
— А когда вы уехали с острова?
— В воскресенье вечером. И в этой связи, мистер Дюриэа, мне бы хотелось обратить ваше внимание еще на одну вещь. Когда в субботу утром Пирл уходила из дома, она не собиралась туда возвращаться. Она оставила письмо Артуру, в котором писала, что не может больше выносить его равнодушие и дружбу с человеком, разрушившим их брак. Но она не может согласиться также на его брак с бывшей любовницей его друга, тем более что он просит ее саму подать на развод. Если он хочет развестись с ней, то пусть сам ходатайствует о разводе в калифорнийском суде. Кроме того, она намерена возбудить иск против Эддисона Стирна, обвинив его в отчуждении мужа и разрушении их брака. Пирл собиралась подать иск уже в понедельник.
— А где вы оставили письмо? — спрашивает Дюриэа Пирл.
— На ночном столике Артура.
— Прислуга могла его прочитать?
— Нет. Письмо было запечатано.
После короткой паузы Хилберс продолжает:
— Итак, в воскресенье вечером Пирл вызвали в почтовое отделение острова на переговоры. Звонила мисс Молин. Она сообщила, что случилось нечто ужасное и что Пирл должна немедленно вернуться домой, чтобы уничтожить письмо, если оно существует.
— Откуда ей было известно об этом письме? — спрашивает Дюриэа.
— Это остается тайной, — отвечает Хилберс. — Объяснение может быть только одно: в субботу утром, после отъезда Пирл, Артур вернулся домой, прочитал письмо и снова вложил его в конверт. После этого он встретился с Нитой Молин и рассказал ей о письме.
— Письмо было на месте, когда вы вернулись домой? — обращается Дюриэа к Пирл Райт. Она кивает. Хилберс продолжает:
— Нита Молин не хотела, чтобы ее имя упоминалось в прессе. Она знала, что полиция придет в дом и обнаружит письмо. Поэтому она посоветовала Пирл вернуться и уничтожить его.
— Вы спросили у мисс Молин, откуда ей стало известно о письме? — спрашивает Дюриэа Пирл.
— Нет. В телефонном разговоре все это звучало не так категорично. Она просто посоветовала мне уничтожить письмо в том случае, если я его написала.
Хилберс смотрит на часы и хмурит брови:
— Прошу прощения, мистер Дюриэа. Мы задержали вас дольше, чем я предполагал. Надеюсь, вы сможете убедить Пирл в том, что я прав, успокаивая ее: у Эддисона Стирна было достаточно времени, чтобы спокойно объяснить все Артуру на борту яхты.
Дюриэа поворачивается к Пирл Райт и улыбается ей.
— Это абсолютно справедливо, миссис, — говорит он.
Хилберс с благодарностью смотрит на Дюриэа. Пирл Райт слезливым тоном обращается к прокурору:
— Умоляю вас, мистер Дюриэа, обещайте мне, что вы проясните этот вопрос и узнаете, был ли на самом деле Эддисон Стирн отцом Ниты Молин или чем-то в этом роде…
— Или она была его любовницей, — добавляет Хилберс.
Затем молодой человек поворачивается к Милдред:
— Надеюсь, вы простите нам наше вторжение. Мне, право, очень неловко, что мы испортили вам вечер, но…
Милдред импульсивным жестом протягивает ему руку:
— Не стоит извиняться, мистер Хилберс. Я прекрасно вас понимаю. Вы поступили правильно.
Дюриэа провожает посетителей до крыльца. Когда он возвращается в гостиную, Милдред говорит ему:
— Они оба очень симпатичные. Ты тоже считаешь, что кто-то унес из каюты револьвер и письмо?
— Вполне возможно. — Он на секунду задумывается и добавляет:
— Может быть, нам тоже поиграть в детективов, что ты на это скажешь? Было бы неплохо вернуться на яхту и в спокойной обстановке еще раз все осмотреть.
— Значит, мы не идем в кино? Фильм демонстрируется сегодня последний вечер…
— Ты Виггинс или нет? Твой предок не колебался между долгом и бредятиной…
— В таком случае я выбираю долг…
— Ты достойна быть женой прокурора, Мил. А я постараюсь быть достойным Грэмпса Виггинса. В путь!
Глава 16
Милдред уверенно ведет машину по ночному городу. Неожиданно она спрашивает:
— Скажи, Френк, а чем, собственно, занимается шериф? Пока ты работаешь, он развлекается…
— Он знает свое дело. Когда следствие заканчивается удачно, он приписывает весь успех себе, а в случае неудачи умывает руки. А в интервале он довольствуется допросами свидетелей и прочим. Ты ведь знаешь Лассена…
— Да, конечно.
Милдред на лихом вираже подъезжает к дамбе и останавливает машину у яхт-клуба.
— Охрана на месте? — спрашивает она у мужа.
