— Как вы смеете?!
— Поберегите дыхание, — перебил я ее. — У вас нет времени разыгрывать спектакль.
— Кто… вы такой?
— Возможно, я смогу вам помочь. Но мне нужны факты, и побыстрее.
— На каком основании я должна вам их давать?
— Почему бы и нет? Полиция будет здесь с минуты на минуту. Так что вам не помешает небольшая репетиция. Под моим руководством.
— А кто вы такой?!
— Можете звать меня Дональдом. Я детектив.
— Значит… вы сотрудничаете с полицией?
— Нет, я частный сыщик.
— Мне нечего вам сказать.
— Что ж, полиция пойдет мне на любые уступки ради информации, которую я могу предоставить.
Я направился к телефону.
Она внимательно наблюдала за мной и вдруг воскликнула:
— Не надо, Дональд. Пожалуйста, не надо. Я расскажу… Я не вынесу полицейского допроса и газетной шумихи… Я скорее покончу с собой.
— Я дам вам соломинку, за которую стоит ухватиться. Только, Айрин, при условии полной откровенности. Не пытайтесь утаить хоть какую-нибудь мелочь, это обернется самой большой ошибкой в вашей жизни.
— Я и сама хочу с кем-нибудь поделиться…
— Прежде всего о Даулинге, — напомнил я.
— Так его звали Даулинг? Я не знала.
— Перестаньте лгать!
— Я не лгу… Ведь я не представляла…
Я взял телефонную трубку, набрал цифру 9. Оттуда, где стояла женщина, могло показаться, что я вызываю коммутатор. Я произнес в трубку:
— Дежурная? Будьте любезны, соедините с полицейским управлением. Говорит Дональд Лэм, детектив.
У меня сообщение об убийстве и свидетельнице, которая…
В панике она вихрем налетела на меня, вырвала из рук трубку, нажала на рычаг.
— Нет, — вопила она, — нет, нет, вы не смеете… — И разрыдалась.
— Господи, я же предупреждал, что от театральных упражнений небудет никакой пользы, пустая трата драгоценного времени.
— Что вы хотите из меня вытянуть?
— Сколько времени вы провели в мотеле, что вам известно о смерти Даулинга, давно ли вы с ним связаны?..
— Никак я с ним не связана…
— Понятно, понятно. Опять увертки. Вы как страус. Думаете, стоит закрыть глаза, и всей истории как не бывало. Речь идет об убийстве. От него нельзя отмахнуться просто потому, что вам так захотелось. Я готов отрепетировать с вами ответы для полиции. Поспешите воспользоваться столь редкой возможностью!
— Я готова ответить на ваши вопросы.
— В таком случае потрудитесь говорить правду. Иначе к полуночи наверняка окажетесь в тюремной камере и вкусите весь набор сенсационной славы: газетные репортеры будут дотошно фиксировать каждое ваше слово, фотографы будут умолять вас выглядеть чуть посексуальней. Дело назревает громкое. Представьте себе заголовки: МИЛЛИОНЕР УБИТ В ЛЮБОВНОМ ГНЕЗДЫШКЕ ОТВЕРГНУТОЙ ЛЮБОВНИЦЕЙ.
— Я не была его любовницей, и он меня не отвергал…
— Как же, как же… Вы приехали к нему, чтобы обсудить перспективы принадлежащих вам угольных копей.
— Повторяю, я не была его любовницей. Я приехала к нему… ну с деловым предложением.
— Разумеется, — поддержал я в том же духе. — Вам принадлежат два пакета акций компании Даулинга, и он хотел заручиться вашей поддержкой на перевыборах.
Вы знали, что на ближайшем собрании акционеров произойдет схватка за право контролировать всю деятельность компании. В этой связи он предложил вам приехать в мотель под именем миссис Оскар Л. Палмер. Таким образом, вы могли провести ночь в деловых беседах, не опасаясь, что вам помешают.
— Негодяй! Подлый, коварный тип…
— Продолжайте, — попросил я, пока она переводила дыхание, — и помните, мы репетируем беседу с полицией. Такого рода ответы открывают перед вами одну-единственную дорогу — в тюремную камеру. Впрочем, если тяга к сцене у вас столь сильна…
— Откуда вы знаете, что у нас была назначена встреча в мотеле?
— Потому что вы сообщали Даулингу конфиденциальную информацию карсоновской фирмы. Он наживался на ней и…
— Абсурд!
— Почему абсурд? Когда начнут проверять бумаги Даулинга, установят, как именно развивались события.
В его кабинете обязательно найдут сведения о расходах Карсона, текущих и будущих, без труда выяснят, что это в высшей степени секретная информация. Такую информацию мог поставлять только сотрудник Карсона, человек, посвященный во все внутренние дела фирмы… Затем полиция установит, что вы играли роль миссис Палмер, причем Даулинг зарегистрировался в мотеле под именем Оскара Л. Палмера… Тогда они заинтересуются вашим прошлым, узнают, когда вы впервые встретились с Гербертом Даулингом и…
— Нет! — воскликнула она. — Нет, нет и нет!
— Я причинил вам боль?
— О! Неужели они пойдут на это?!
— На что?
— Ну, начнут копаться в моем прошлом, выяснять, как я познакомилась с Даулингом?
— Бесспорно, — подтвердил я.
— Понимаете, мистер Лэм…
— Лучше зовите меня Дональдом. В ближайшие полчаса, прежде чем сюда заявится полиция, нам предстоит весьма тесное общение, если, конечно, нам подарят столько времени.
— Дональд так Дональд… Так вот, я не была любовницей Даулинга. То есть была, но очень давно. На этот раз я не ехала к нему как жена или любовница.
Я демонстративно зевнул.
— Мистер Даулинг, — продолжила она с достоинством, — отец моего ребенка.
Я оборвал свой затяжной зевок прямо посередине и переспросил:
— Что-о-о?
— Именно так. У меня трехлетний мальчик, которого я доверила хорошим людям.
— И Даулинг его отец?
— Да.
— Он признавал этот факт?
— Не знаю, какой смысл вы вкладываете в слово «признавал». Он никогда не отрицал этого факта, даже не пытался. По меньшей мере, при мне.
— Кто оплачивает расходы на ребенка?
— Даулинг. Он следит, чтобы деньги на мой счет поступали первого числа каждого месяца.
— Это очень важно! — сказал я. — Как деньги переводились на ваш счет?
