20Б-40.
— Нет, — устало произнесла капитан. — Я не могу позволить себе нового заблуждения.
— Капитан, — медленно начал Джайлс. — Я из дома и клана СТАЛЬНЫХ, и это большой клан, и я многое значу в нем. Если вы измените курс на 20Б-40, я обещаю вам — а слово Адельмана твердое — любое вознаграждение, достаточное для того, чтобы вы могли построить новый корабль вместо утраченного, либо сам построю звездолет на Земле и передам его вам. Вы не теряете ничего.
Капитан открыла глаза и секунду смотрела на Джайлса.
— Теряю. Вам, чужеземцам, этого не понять. Вся моя команда, все офицеры, а теперь и инженер, ушли, завоевав смерть при разрушении корабля. Вернуть корабль — пустяк, и это будет приятно лишь мне, но это будет оскорблением памяти всей моей команды, которая прошла через Врата. Они уже ничего не смогут разделить со мной, и это не делает мне чести.
Она замолчала. Джайлс недоуменно смотрел на нее. То, что он предлагал, делало его нищим, и его высшая и последняя цена была отвергнута.
— Вы правы, капитан, — медленно сказал он. — Я не понял. Но я постараюсь понять. Тогда у нас будет путь к взаимопониманию. Может быть, вы объясните мне получше, чтобы я понял?
— Нет, — сказала она, — не мое дело объяснять вам, и не ваше дело пытаться понять.
— Я не согласен с вами. Я считаю, что земляне и альбенаретцы имеют много общего, а не только торговые отношения. Мы не обязаны, но должны понимать друг друга, как личности и как представители сходных рас.
— Ваше мнение ничего не значит. Вы верите в невозможное. Вы не альбенаретец, и, значит, не принадлежите к Избранным, и где уж вам понять его Путь! Поэтому я считаю бессмысленными попытки прийти к взаимопониманию.
— Я считаю, что вы неправы. Это лишь ваше мнение. Я хочу, чтобы вы ПОПРОБОВАЛИ.
— Нет. Пытаться — значит тратить силы. А у меня они ограничены, и я не желаю тратить их попусту.
— Не впустую. Это жизненно необходимо для вас и вашей чести. И для моей тоже. Для моих рабочих, для наших рас, которые могут погибнуть, если не достигнут взаимопонимания. Капитан снова закрыла глаза.
— Не будем спорить. Что вы хотите еще сказать мне?
— На шлюпке слишком много ИБ для такой маленькой группы, как наша. Я видел, как погасли огни во время ухода инженера. Для моих людей было бы большим облегчением, если бы свет можно было бы включать и выключать через определенные промежутки времени. Необходимое количество пищи мы получим и так.
— Свет будет гореть, — сказала капитан, не открывая глаз. — Все остается неизменным, пока мы не достигнем порта назначения. Адельман, я устала от разговора с вами и хотела бы остаться одна.
— Хорошо, мне больше нечего вам сказать.
Джайлс вернулся к себе и сел на койку, обдумывая разговор. Необходимо было заставить капитана изменить порт назначения. Он ощутил на себе взгляд Хэма, молча сидевшего на своей койке.
— Не смей так сидеть! — заорал Джайлс, выведенный из себя молчаливым взглядом рабочего, — Займись чем-нибудь! Иди и поговори с кем-нибудь, слышишь? Если ты будешь прятаться, никто никогда не будет воспринимать тебя всерьез.
Он встал и вышел в средний отсек, к рабочим.
— Все оставайтесь на местах! — сказал Джайлс, повышая голос. — Хэм — один из нас, и я требую, чтобы вы относились к нему, как к равному! Запомните это!
Где-то про себя он понимал, что просто вымещает на них свою злость из-за неудачи с капитаном, зная, что они ни в чем не будут ему противоречить. Но он не стал обращать на это внимания. Джайлс растянулся на койке и прикрыл глаза рукой, чтобы не видеть негаснущего света ламп. Может, сон подскажет ему решение?
… Когда он проснулся, голосов рабочих не было слышно, хотя он был уверен, что проснулся от шума. Джайлс прислушался, но все, что мог расслышать — странные звуки — словно дыхание борющегося человека.
Он сел на койке, наблюдая за койками рабочих. На них виднелись спящие фигуры, но звук исходил не от них и не из кормового отсека, где спали Френко и Дай.
Удивленный Джайлс прислушался повнимательнее. Постепенно он определил, что звук исходит от соседней с ним койки — единственной, кроме его собственной койки в первом отсеке.
На ней лежал спящий Хэм, его кулаки были прижаты к лицу, тело скорчилось. Спит ли он? Джайлс встал и подошел к изголовью койки Хэма.
Огромный рабочий молча кричал. Могучие кулаки закрывали лицо, а рот был заткнут тканью, покрывавшей койку.
Он лежал, заткнув рот тканью, закрыв лицо кулаками, и слезы текли из-под его плотно сжатых век.
Джайлс содрогнулся.
— Хэм, — тихо позвал он.
Рабочий не прореагировал.
— Хэм, — так же тихо повторил Джайлс, но с большей настойчивостью. Хэм открыл глаза и уставился на Джайлса то ли в удивлении, то ли в ужасе.
— Хэм, что случилось?
Хэм потряс головой, так что слезы растеклись по щекам. Джайлс в недоумении сел рядом с койкой рабочего и приблизил губы к уху Хэма.
— Хэм, расскажи мне, что случилось?
Тот снова покачал головой.
— Ты можешь, — все настойчивее требовал Джайлс. — Что-то тебя беспокоит. Что это?
Хэм вытащил изо рта ткань настолько, чтобы выдохнуть:
— Ничего.
— Не может быть «ничего». Посмотри на себя. Ну, что тебя расстроило? Или кто?
— Я болен, — прошептал Хэм.
— Болен? Сейчас? Чем?
Но Хэм вновь засунул кляп в рот и не отвечал.
— Хэм, — мягко сказал Джайлс, — когда я задаю тебе вопрос, ты должен отвечать. Что у тебя болит? Живот?
Хэм покачал головой.
— Руки? Ноги? Голова?
Хэм покачиванием головы отверг все эти предположения.
— Чем же ты болен? Ты чувствуешь боль? — Хэм снова покачал головой. Потом он закрыл глаза и кивнул. Слезы полились у него из глаз.
— Но где же у тебя болит?
Хэм вздрогнул. Не открывая глаз, он вытащил изо рта кляп и произнес:
— Да.
— Да… что «да»? Что болит? Голова, руки, ноги, а?
Хэм лишь покачал головой. Джайлс подавил в себе раздражение. Не вина Хэма, что он не может выразить своих ощущений.
В том, что он не мог подыскать слова, виноват был не ограниченный лексикон рабочего, а Адельман, который не мог с ним объясниться.
— Скажи, Хэм, если можешь, когда тебе стало плохо? Когда мы перешли в шлюпку? Несколько часов назад? Или еще на большом корабле?
Наконец, отдельными словами и бессвязными предложениями дело сдвинулось. Хэм, казалось, был исключением из того, что Мара говорила про всех рабочих. Больше всего в жизни он не хотел отправляться на далекую планету. Причина этого, как выяснил Джайлс, лежала в состоянии жизни Хэма на Земле, в его положении и целях. Чернорабочие, чьи мужские особи специально предназначались для выполнения
