Закончилась наша игра внезапно. Я услышал, как он палит в другую сторону — должно быть, заметил мою напарницу. Я опустился на четвереньки и быстро пополз вверх по склону. И вот он в считанных метрах, направляет на меня ружье… и тут ему между лопаток попадает камень, брошенный меткой рукой.
Он завопил, подпрыгнул и попытался взять меня на мушку. Но я уже был рядом. Пяткой отбил ружье в сторону, изо всех сил ударил толстяка в грудь.
Он снова взвизгнул и повалился навзничь. Сумка слетела с плеча, из нее высыпались блестящие цилиндры.
Сивилла, запыхавшаяся не меньше моего, подошла взглянуть на поверженного неприятеля. Он был толст, красен и, как полагается, хвостат и рогат. Но в отличие от других аборигенов, показался нам очень знакомым. Когда он, пятясь от нас на четвереньках, повернул голову в поисках пути к спасению, я увидел его профиль.
— Это невозможно! Он же вылитый… Сивилла закончила фразу за меня:
— Слэйки! Или магистр Фэньюимаду! Или отец Мараблис!
Все эти имена, конечно, были ему знакомы. Я не знал, что и думать. Он таращил на нас глазищи и дрожал от страха.
— Разве… мы встречались? — пролепетал он.
— Возможно, — сказал я. — Моя фамилия диГриз. Вам доводилось ее слышать?
— Не припоминаю. Вы не из родственников Гродзинского?
— Насколько мне известно, нет. А как ваша фамилия?
— Интересный вопрос. Может быть, Эйнштейн… Он с надеждой посмотрел на меня. Когда я отрицательно покачал головой, улыбку с его лица как ветром сдуло.
— Значит, ответ неправильный… А фамилии Митчельсен и Морли вам знакомы? Эпинард?
— Да, эти фамилии я слышала, — сказала Сивилла. — Все они принадлежали знаменитым физикам, и все они — покойники.
— Физики? — Он просиял и показал на багровое солнце. — Горение длится вечно. Но ядро, как вы знаете, нестабильно. Ядро, сфера Ферми. Далее
— ядра. Литий нестабилен…
— Профессор, — обратился я к нему.
— Да? Что? Но эти ядра просто-напросто распадаются. Снова и снова…
Он закрыл глаза и, непрерывно бормоча под нос, медленно закачался вперед-назад.
— Спятил, — уверенно сказала Сивилла. Я кивнул.
— Как и все остальные.
— Он снова бубнит о физиках. Ты заметила, как он отреагировал, когда я его назвал профессором?
— Профессоров тут хоть пруд пруди.
— Твоя правда. — Я поднял оружие и рассмотрел. — Интересно, где он ее раздобыл? Вполне исправна, и стрелок он неплохой. — Я постучал пальцем по шкале на прикладе и указал на рассыпанные цилиндры. — Знаешь, что это за штуковина?
— Конечно. Боевой линейный ускоритель. В армии его называют гаусс-винтовкой.
— Точно. Ни одной съемной части, сверхмощная ядерная батарейка и уйма стальных пуль в этих трубках. Откуда тут взялась гаусс-винтовка? Помнишь, что случилось со всеми моими снастями? И механическими, и электронными? Все пришло в негодность. До сего момента мы с тобой не видели тут ни одного артефакта.
Наш демонический приятель умолк, посмотрел на винтовку, вскочил на ноги и попытался ее схватить. Сивилла всадила ему каблук в солнечное сплетение, и он ткнулся носом в землю. Я опустился на корточки и поднес винтовку к его лицу.
— Профессор, где вы ее взяли?
— Моя. Я дал себе… — Он изумленно огляделся по сторонам. Затем опустил голову, закрыл глаза. Похоже, уснул.
— Не очень-то разговорчив наш «язык», — заметила Сивилла.
— Похоже, в этих краях безумие заразно. А может, оно просыпается в человеке, если он тут надолго задерживается.
— Мне тоже так кажется. Ну так что, возвращаемся к первоначальному плану? Идем в пещеру?
— В пещеру. — Я собрал боеприпасы в сумку, повесил ее на плечо.
Удаляясь от сумасшедшего профессора, мы то и дело оглядывались, но он не разу не пошевелился.
— А тебе не кажется, что чем дольше мы торчим в аду, тем больше у нас вопросов и меньше ответов? Сивилла мрачно кивнула.
— Смотри, это не она? Вон там, впереди, брешь в скале.
— Похоже, она.
Я еще ни разу в жизни не испытывал такого уныния, и это о многом говорит, поскольку мне доводилось попадать в очень и очень неприятные ситуации. Поиск пещеры — жест отчаяния. Будь там какое-нибудь приспособление, какой-нибудь механизм, мы бы его сразу обнаружили. Мы возвращались в тупик.
Как только мы подошли к пещере, внутри раздался оглушительный хлопок, его сопровождала ослепительная вспышка. Сивилла метнулась в сторону, а я вскинул гаусс-винтовку и сдвинул рычажок питания. Из пещеры доносился шорох. К нам приближался кто-то большой и темный. Я смотрел через прорезь прицела и все сильнее давил на спусковой крючок.
В проеме появился человеческий силуэт.
— Брось эту гадость, и пошли со мной, — сказал мой сын. — Быстрее!
— Боливар, мы идем! — выкрикнула Сивилла на бегу.
ГЛАВА 8
Я бросил винтовку, сумку с боеприпасами, узелок с колимиконом и пустился вприпрыжку. Сивилла не отставала ни на шаг. Боливар бежал впереди. У стены напротив входа он остановился и, взволнованно переминаясь с ноги на ногу, огляделся.
— Нет, левее, — пробормотал он. — Назад, назад. Здесь! — воскликнул он и протянул к нам руки. — Хватайтесь!
Мы не спорили. Он напряг могучие мышцы и крепко прижал нас к груди. Я открыл рот, но не успел вымолвить ни слова.
Я пережил что-то совершенно неописуемое. Это никоим образом не напоминало привычные человеческие ощущения — жар, холод, боль, грусть или удар электрического тока.
Потом все закончилось. Сверкнула белая молния и раздался оглушительный хлопок.
— Ложись! — выкрикнул кто-то.
Боливар повалил нас на пол. Рядом загрохотало. Я мельком увидел мужчину со стрелковым оружием в руках. Точнее, в руке — левой, потому что правая была забинтована. Сильная отдача заставила его выронить оружие, он повернулся и бросился наутек. Я услышал топот погони.
— Джеймс! — выкрикнул Боливар.
— Все в порядке! — донеслось издалека. Из-за пылающих обломков сложного электронного устройства появился Джеймс. Лицо его было в саже, он стряхивал с рубашки красные угольки. — Едва не зацепило. Хорошо, что не по мне стрелял, но над машиной он неплохо потрудился.
— Мальчики, спасибо что выручили. — Я закашлялся. — Горло! Печет, как в аду!
Зашипели автоматические огнетушители, пламя исчезло в белом облаке. Вдали ревела сирена.
— Объяснения позже, — сказал Джеймс. — А сейчас надо сматываться.
Я спорить не стал, ибо еще не совсем очухался от событий минувшего дня. Дня? Мы выбежали из
