Не понимая, в чем дело, он звонком вызвал прислугу, потом снова принялся за работу. Прошло несколько минут, никто не явился, савант снова позвонил, и снова не последовало никакой реакции. Тогда Хольцман выглянул в коридор и сердитым голосом позвал прислугу. Увидев идущую по коридору дзеншиитку, он громко позвал ее. Она посмотрела на него презрительным взглядом и свернула в боковой коридор.
Тио Хольцман не мог поверить своим глазам.
Он завернул к Норме, и вместе они пошли в зал, где находилось множество вычислителей. Рабы, сидя за своими столами, весело болтали друг с другом на своем языке. Листки с вычислениями и калькуляторы нетронутыми лежали перед ними.
Хольцман загремел на весь зал:
— Вы не закончили свою работу? Нам надо закончить конструкцию — это очень важная работа!
Словно повинуясь команде, все вычислители, как один, сбросили со столов бумаги и приборы. Листки с вычислениями разлетелись по полу, как крылья каких-то странных птиц.
Савант потерял дар речи. Похожая на ребенка Норма, стоявшая рядом с ним, кажется, лучше поняла, что происходит.
Хольцман позвал стражу, но на зов откликнулся только один потный сержант, который держался за свое ружье, как за спасительный якорь.
— Мои извинения, савант Хольцман. Лорд Бладд вызвал всех остальных драгун для подавления беспорядков в космопорту.
Хольцман и Норма поспешили к платформе, откуда был хорошо виден весь город. Они сразу увидели, что космопорт горит в разных местах. Там собрались огромные массы людей, и даже сюда издалека долетал рев толпы.
Когда хозяин повернулся спиной к рабам, кто-то громко сказал:
— Мы достаточно долго были рабами! Но больше мы не хотим работать!
Хольцман резко обернулся, но не смог понять, кто это сказал.
— Вы не только рабы, но вы, видно, еще и полные дураки! Вы думаете, что я лежу на диване, пока вы все тяжко трудитесь? Вы не видите разве, что в моих окнах едва ли не до утра горит свет? Остановка в работе наносит вред даже не одному народу, а всему человечеству.
Норма постаралась урезонить рабов более мягко:
— Мы кормим и одеваем вас, обеспечиваем вам достойное жилье и единственное, о чем мы просим взамен, — это о простых арифметических вычислениях. Мы должны сражаться вместе с нашим общим врагом.
В эту проповедь вмешался Хольцман:
— Неужели вы хотите вернуться на свои грязные мелкие и нецивилизованные планеты?
— Да, — дружно, в один голос, ответили рабы.
— Эгоистичные идиоты! — буркнул Хольцман и снова выглянул в окно, чтобы посмотреть на пожар и восставшие толпы рабов. — Невероятно!
Хольцман не считал себя плохим хозяином. Он никогда не заставлял рабов работать больше, чем работал он сам.
С высокой платформы, куда перешли Хольцман и Норма, река казалась мрачной серой лентой, где отражались хмурые тучи, которые заволокли небо. Норма принялась размышлять:
— Если восстание перекинется на сельскохозяйственные районы и шахты, то лорд Бладд не сможет его подавить никакой военной силой.
Хольцман покачал головой:
— Эти надменные буддисламисты думают только о себе. Точно так же они вели себя, когда бежали от титанов. Они не видят ничего за пределами своего узкого и низкого горизонта. — Он бросил недовольный взгляд на возмутившихся вычислителей. — Теперь нам придется тратить время на улаживание конфликта с этими людьми, вместо того чтобы заниматься борьбой с реальными врагами.
Он плюнул на пол, выразив этим крайнюю степень презрения.
— Будет чудом, если нам вообще удастся уцелеть.
Он приказал запереть комнату с вычислителями и лишить их еды до тех пор, пока они не вернутся к работе, и направился к себе. Обеспокоенная Норма семенила рядом с ним.
В этот же день лорд Бладд получил список требований от вождя восстания. Защищенный своими последователями, Бел Моулай сделал заявление, требуя немедленного освобождения всех дзенсунни и дзеншиитов и их безопасного проезда к местам прежнего проживания.
В осажденном правительственными войсками космопорту мятежники удерживали многих аристократов и надсмотрщиков. Здания космопорта продолжали гореть, а в центре толпы чернобородый вождь произносил пламенные речи, горячие, как огонь пожара…
* * *
Насколько реальна религия, если она ничего не стоит и ничем не рискует?
Время стало решающим фактором. В течение многих месяцев Иблис Гинджо готовил свои рабочие команды и ждал обещанного сигнала, который должен был стать началом мощного, хорошо скоординированного восстания. Но в дело вмешалась другая сила, опрокинувшая все расчеты. Машина убила человеческого ребенка, а мать — и это было самое невероятное — вступила в схватку и уничтожила робота!
Для того чтобы использовать в качестве трамплина это чудовищное преступление, Иблису не понадобился его врожденный дар убеждения. Вокруг слышались крики, звон бьющихся стекол, топот бегущих ног. Разъяренные рабы не нуждались в руководстве, на этот раз они действовали по собственной воле.
Бунт на Земле возник и набирал силу пока только на огороженном пространстве виллы Эразма. Три человека вытащили из ниши статую и повалили ее на землю. Другие рабы разрушили фонтан на площади. Толпа срывала плющ, увивший стены главного здания, разбивала витражные окна. Люди ворвались в фойе, напали на роботов-охранников, не ожидавших таких действий от людей, которых они считали безнадежными трусами и рабами. Вырвав из рук роботов оружие, люди открыли беспорядочную стрельбу, поражая любую цель, какая попадалась им на глаза.
Восстание должно шириться.
Иблис опасался, что если восстание останется локализованным, то стражники Омниуса прибудут на место, окружат его и уничтожат всех мятежников. Но если бы удалось войти в контакт с другими группами сопротивления и дать им сигнал, то восстание продолжало бы нарастать, распространяясь от одного населенного пункта к другому. Иблис, кроме того, надеялся, что когитор и его посредник помогут осуществлению этих секретных планов.
Теперь, когда массовое возмущение началось на вилле Эразма, настоящее восстание должно произойти повсеместно. Видя нарастающее возбуждение, слыша громкие кличи и наблюдая всеобщее разрушение, Иблис решил, что этим людям пока не нужно его руководство и присутствие.
Прибыв в столицу, освещенную призрачным серебристожелтым светом луны, Иблис отдал так долго ожидаемый приказ остальным основным группам сопротивления. Он отдал это распоряжение руководителям ячеек, которые, в свою очередь, послали на улицы мужчин и женщин, вооруженных дубинами, тяжелыми инструментами, резаками и другим оружием, опасным для мыслящих машин.
После тысячелетнего господства Омниус оказался не готов к такому повороту событий.
Масштаб восстания нарастал, как горная лавина. Сейчас на улицы вышли и те, кто колебался и не решался присоединиться к подпольным группам сопротивления. Когда перед рабами забрезжил свет освобождения, они начали крушить всю технику, которая попадалась им под руку. В темноте, рассеиваемой
