рыбак, у которого даже лица как следует не видно, или эта черная, скучная лодка. Разве не так?
В глубине души Роберт был того же мнения. Он дивился и радовался искренности мальчика, но не хотел в этом признаться.
– Ты еще в этом не совсем разбираешься, – быстро проговорил он. – Пойдем, мне надо запереть мастерскую.
В этот момент со стороны дома внезапно послышался гул мотора и скрежет колес.
– О, автомобиль! – радостно крикнул Пьер, выскочил из домика и, не разбирая дороги, помчался, прыгая через газоны и цветочные грядки, прямиком к господскому дому. Запыхавшись, он подбежал к гравийной площадке у входа и успел как раз вовремя: из автомобиля вылез отец и какой-то незнакомый господин.
– Привет, Пьер, – крикнул папа и подхватил сына на руки. – Со мной приехал дядя, которого ты еще не знаешь. Подай ему руку и спроси, откуда он приехал.
Мальчик внимательно взглянул на незнакомца. Он протянул ему руку и увидел веселые светло- серые глаза.
– Откуда ты приехал, дядя? – послушно спросил он. Незнакомец взял его на руки.
– Малыш, ты стал слишком тяжел для меня, – шутливо вздохнул он и опустил Пьера на землю. – Откуда я приехал? Из Генуи, а до того из Суэца, а до него из Адена, а еще раньше…
– Из Индии, я знаю, знаю! Ты дядя Отто Буркхардт. Ты привез мне тигра или кокосовых орехов?
– Тигр у меня вырвался и убежал, но кокосовые орехи у тебя будут, а также ракушки и китайские картинки.
Они вошли в дом, и Верагут повел своего друга по лестнице наверх. Он ласково обнял за плечи Буркхардта, который был значительно выше ростом, чем художник. Наверху навстречу им вышла хозяйка. Она тоже встретила гостя со сдержанной, но искренней сердечностью. Его веселое, здорового цвета лицо напомнило ей о незабываемых и радостных встречах прошедших лет. Он на миг задержал ее руку в своей и заглянул ей в глаза.
– Вы совсем не изменились, госпожа Верагут, – похвалил он. – Вы лучше сохранились, нежели Иоганн.
– Да и вы не изменились, – любезно ответила она. Он засмеялся.
– Да, фасад у меня все такой же цветущий, но от танцев пришлось постепенно отказаться. От них не было никакого проку, я так и остался холостяком.
– Надеюсь, на сей раз вы появились в наших краях, чтобы выбрать себе невесту?
– Нет, сударыня, с этим покончено. Не хочу портить отношения с милой моему сердцу Европой. Вы знаете, у меня есть родственники, и я постепенно превращаюсь в богатого дядюшку. С женой я бы ни за что не решился показаться на родине.
В комнате госпожи Верагут был приготовлен кофе. Они пили кофе с ликером и целый час провели в беседе о морских путешествиях, о каучуковых плантациях, о китайском фарфоре. На первых порах художник держался тихо и чувствовал себя немного подавленным, в этой комнате он не бывал уже несколько месяцев. Но все складывалось хорошо, казалось, с приездом Отто в дом вошла легкая, веселая, ребячливая атмосфера.
– Я думаю, моей жене сейчас надо немного отдохнуть, – сказал наконец художник. – Я покажу тебе твои комнаты, Отто.
Они простились с хозяйкой и спустились в комнаты для гостей. Верагут приготовил для своего друга две комнаты и сам позаботился об обстановке – о мебели и всем остальном, от картин на стене до книг в шкафу. Над кроватью висела старая выцветшая фотография, забавный и трогательный снимок института в семидесятые годы. Гость заметил ее и подошел ближе.
– Бог ты мой, – удивленно воскликнул он, – да это же мы в ту пору, все шестнадцать! Старик, ты меня растрогал. Этот снимок я не видел лет двадцать.
Верагут улыбнулся.
– Да, я подумал, что он доставит тебе удовольствие. Надеюсь, ты найдешь все, что нужно. Будешь распаковывать чемоданы?
Буркхардт уселся на огромный, с обитыми медью углами баул и удовлетворенно огляделся.
– Здесь просто восхитительно. А ты где обитаешь? Рядом? Или наверху?
Художник играл ручкой кожаной сумки.
– Нет, – вскользь бросил он. – Я живу рядом с мастерской, в пристройке.
– Потом обязательно покажешь. А… а спишь ты тоже там?
Верагут оставил в покое сумку и отвернулся.
– Да, и сплю там.
Буркхардт умолк и задумался. Затем он вытащил из кармана толстую связку ключей и зазвенел ими.
– Слушай, давай-ка распакуем чемоданы, а? Ты не мог бы сходить за малышом? Он будет рад.
Верагут вышел и вскоре вернулся с Пьером.
– У тебя такие замечательные чемоданы, дядя Отто, я их уже разглядывал. А сколько на них наклеек! Некоторые я прочитал. На одной написано «Пинанг». Что это значит – «Пинанг»?
– Это город в Индокитае, я там иногда бываю. Смотри-ка, а этот ты можешь открыть сам.
Он дал мальчику плоский, с многочисленными зубцами ключ и попросил открыть замок одного из чемоданов. Крышка открылась, и Пьер сразу увидел уложенную вверх дном пеструю корзинку малайской работы. Когда корзинку перевернули и освободили от обертки, в ней оказались переложенные бумагой и ветошью фантастически красивые ракушки, какие можно купить в приморских городах экзотических стран.
Пьер получил ракушки в подарок и совершенно ошалел от счастья, но за ракушками последовал большой слон из черного эбенового дерева, китайская игрушка с движущимися гротескными фигурками, вырезанными из дерева, и, наконец, рулон ярких китайских рисунков с множеством изображенных на них богов, чертей, королей, воинов и драконов.
Пока художник с сыном любовались всеми этими вещами, Буркхардт распаковал кожаный саквояж и отнес в спальню ночные туфли, белье, щетки и тому подобное. После этого он вернулся к художнику с сыном.
– Ну, – весело сказал он, – поработали и хватит. Пора и развлечься. Не сходить ли нам в мастерскую?
Пьер поднял глаза и снова, как в тот момент, когда подъехал автомобиль, увидел растроганное, помолодевшее лицо отца.
– Ты такой веселый, папа, – с похвалой сказал он.
– Да, – кивнул Верагут.
– А разве он не всегда такой веселый? – спросил Буркхардт.
Пьер смущенно перевел взгляд с одного на другого.
– Я не знаю, – нерешительно проговорил он. Но потом засмеялся и уверенно сказал: – Нет, таким довольным ты еще никогда не был.
Он убежал, держа в руках корзинку с ракушками. Отто Буркхардт взял друга под руку и вышел с ним из дома. Миновав парк, они подошли к мастерской.
– Да, тут пристройка, – подтвердил Отто. – Между прочим, смотрится очень мило. Когда ты ее сделал?
– Я думаю, года три тому назад. Да и мастерская стала просторнее.
Буркхардт огляделся.
– Озеро просто восхитительно! Вечером мы в нем искупаемся. Славно тут у тебя, Иоганн. А сейчас покажи мне мастерскую. Есть новые картины?
– Не так уж и много. Но одну ты должен посмотреть, я закончил ее только позавчера. Мне кажется, она удалась.
Верагут отпер дверь. В просторной мастерской было по-праздничному чисто прибрано, полы только что натерты. В центре одиноко стояла новая картина. Они молча остановились перед ней. Холодная, густая
