их, укрывали агентов-шпионов и помогали им.
Дело рассматривалось в Москве с 28 ноября по 3 декабря 1918 г. в открытом судебном заседании, в условиях полной гласности, под председательством заместителя председателя Верховного революционного трибунала О. Я. Карклина, с участием обвинителя Н. В. Крыленко и 14 защитников, в числе которых были деятели дореволюционной адвокатуры Н. К. Муравьев, А. С. Тагер и С. Ф. Плевако. На суде присутствовали представители дипломатических миссий нейтральных государств (норвежской, шведской, датской).
Центральной фигурой судебного процесса был американский шпион Ксенофонт Каламатиано. Вынужденный признать, что он собирал шпионские сведения через агентуру, состоявшую из завербованных русских граждан, Каламатиано утверждал, что он не был связан с Локкартом, а действовал в интересах американских коммерческих фирм, которые нуждались в выяснении экономического и политического положения России.
«Какое же отношение к торговым делам имеет сообщение агента № 12 (подполковника Голицына. – Д. Г.) о количестве винтовок и пулеметов, вырабатываемых на тульских заводах, а также сведения о формировании Красной Армии?» – спросил на суде Н. В. Крыленко.
Подсудимый не пожелал дать вразумительного ответа на поставленные вопросы, не объяснил, почему конспирировал свою «легальную коммерческую работу», храня шпионскую канцелярию в толстой полой трости, зачем зашифровывал своих агентов номерами и т. д. В то же время он признал на суде, что делился добытыми через свою агентуру сведениями с сотрудниками английской и французской разведок – Сиднеем Рейли и Анри Вертимоном.
Главный помощник Каламатиано – А. В. Фриде – вовлек в шпионаж ряд лиц (Загряжского, Солюса, Потемкина, Голицына); он же обрабатывал агентурные донесения, составлял из них сводки для Каламатиано и Сиднея Рейли и получал за свою «работу» сначала 500 рублей, затем 750 и, наконец, 1000 рублей в месяц. Конечно, такой компетентный человек, как Фриде (царский военный следователь), не мог отрицать, что собираемые им сведения носят шпионский характер, но пытался оправдаться тем, что эти сведения, якобы «общеизвестны».
Остальные агенты американского разведчика также признали на суде, что за вознаграждение собирали для Каламатиано различные сведения о положении Советской России.
В обвинительной речи Н. В. Крыленко привел факты одновременной и согласованной деятельности Каламатиано и дипломатических заговорщиков (Локкарта, Гренара), раскрыл его связь с разведчиками Рейли и Вертимоном, обрисовал характер его деятельности (конспирация, типичные шпионские приемы) и неопровержимо доказал, что он был одним из участников международного заговора против Советской России. «Каламатиано, – говорил Крыленко, – требовал от своих агентов сведений о количестве военных сил в той или иной местности прифронтовой полосы, о быстроте продвижения войск, о деятельности оружейных заводов, о состоянии транспорта, железнодорожных путей и мостов, о настроении населения – вовсе не… для будущих сношений Америки и России. Ему важно было выяснить, насколько сильна враждебная капиталу Советская власть и насколько способны к сопротивлению советские области… Будучи тесно связан с американскими фирмами, Каламатиано пытался подготовить экономическое и торговое завоевание России американским капиталом. Коммерческая деятельность идет рука об руку с политической – и этим объясняется связь Каламатиано с представителями дипломатических миссий капиталистических стран… Стремясь при посредстве Каламатиано к экономическому подчинению и завоеванию Российской республики, американские капиталисты старались подготовить момент для наложения своей руки и на политическое управление страной. Каламатиано являлся проводником этих тенденций»
Н. В. Крыленко потребовал применения высшей меры наказания в отношении заочно судимых Локкарта, Гренара, Вертимона и Рейли, а также главы шпионской резидентуры Каламатиано, его ближайших помощников и агентов – А. Фриде, Загряжского, Солюса, Голицына. Для остальных подсудимых он требовал иных наказаний. Вместе с тем обвинитель отказался за недоказанностью вины от обвинения Жанны Мореис, Кембер-Хиггса, Иелиннека, Шмейца, Лингарта и Трестара.
3 декабря Верховный революционный трибунал вынес приговор, в котором признал установленной «преступную деятельность дипломатических агентов правительств англо-франко-американской коалиции, пытавшихся при пособничестве представителей русских буржуазных контрреволюционных сил, путем организации тайной агентуры для получения сведений политического и военного характера, подкупа и дезорганизации частей Красной Армии, взрывов железнодорожных мостов, поджогов продовольственных складов и, наконец, свержения рабоче-крестьянской власти и убийств – из-за угла вождей трудовых масс – нанести смертельный удар не только русской, но и международной социалистической революции».
Решая судьбу каждого из подсудимых, трибунал строго определял степень его виновности. Восьмерых подсудимых, среди которых были Трестар, Политковский, Оттен, английский подданный Кембер-Хиггс, француженка Жанна Морене и чехи Лингарт, Шмейц и Иелиннек, трибунал оправдал, считая недоказанной их преступную связь со шпионами. Сотрудницу ЦИК Старжевскую, находившуюся в близких отношениях с разведчиком Сиднеем Рейли, трибунал приговорил к трем месяцам лишения свободы и запретил ей службу в советских государственных учреждениях. Агентов, поставлявших Каламатиано шпионские сведения, – Загряжского, Потемкина, Солюса, Хвалынского, Голицына, Иванова, Ишевского и Марию Фриде – к тюремному заключению сроком на пять лет каждого. Ксенофонта Каламатиано и Александра Фриде – к расстрелу. Впоследствии расстрел для Каламатиано был заменен другим наказанием. Локкарт, Гренар, Сидней Рейли и Вертимон были объявлены вне закона как враги трудящихся и подлежали расстрелу «при первом же обнаружении их в пределах территории России». Пшеничку трибунал приговорил к тюремному заключению до прекращения чехословаками активных вооруженных действий против Советской России.
Народный комиссар юстиции Д. И. Курский, разъясняя приговор, заявил: «Советская власть настолько окрепла, что ей не приходится прибегать к суровым карам в целях устрашения. Трибунал отбросил в этом деле привходящие соображения и подошел к процессу Локкарта с чисто деловой точки зрения. Не довольствуясь данными предварительного следствия, трибунал сам произвел тщательную проверку всего следственного материала, детально расследовав степень участия в заговоре каждого из подсудимых. Поэтому приговор не мог быть огульным, одинаковым для всех. Трибунал строго распределил подсудимых на категории и покарал действительных виновников и участников заговора, освободив остальных».
Этим судебным процессом закончился первый важный этап борьбы с подрывной деятельностью шпионов и заговорщиков, действующих в интересах внешних врагов советского государства.
В Англии его считали «вторым Лоуренсом», «асом среди шпионов». Заочно приговоренный к расстрелу Верховным революционным трибуналом по делу о заговоре трех послов, Сидней Рейли (Розенблюм) осенью 1918 г. бежал из Москвы, добрался до Англии, где был сразу же награжден орденом. Он стал доверенным лицом Уинстона Черчилля, советником по русским вопросам английской делегации на Парижской мирной конференции. С тех пор и вплоть до конца 1925 г., перейдя из военной разведки в Сикрет интеллидженс сервис, Сидней Рейли ни на день не прекращал своей шпионской и подрывной деятельности против Советской страны. Для него, как он писал, «это дело… есть самое важное в жизни: я готов служить ему всем, чем только могу».
ОГПУ приняло меры, чтобы обезвредить этого опасного врага. Командированные за границу в 1924—1925 гг. сотрудники ОГПУ под видом деятелей якобы существующей в Советской стране подпольной организации проникли к Сиднею Рейли, вошли в его доверие и предложили ему участвовать в работе «антисоветской организации». Падкий на авантюры Рейли подхватил это предложение и вскоре пожелал познакомиться в России, на месте, с деятелями антисоветского подполья.
25 сентября 1925 г. Сидней Рейли вместе с деятелями «контрреволюционной организации» – а на самом деле сотрудниками ОГПУ – перешел финскую границу и оказался на советской территории. Здесь его переправили в Ленинград, а затем в Москву.
На одной из подмосковных дач 27 сентября было устроено совещание Рейли с «руководящими деятелями политического совета «контрреволюционной организации». Рейли изложил новым знакомым свои проекты активизации деятельности антисоветского подполья и пути финансирования его. Для изыскания финансовых средств он рекомендовал похитить из русских музеев часть художественных ценностей и продать их за границей. Другой способ добыть деньги – осуществлять сотрудничество с
