Средствами всех женихов в чертогах твоих изничтожить, Хитростью или открыто. Ребячьими жить пустяками Время прошло для тебя, не таков уже ныне твой возраст. Иль неизвестно тебе, что с божественным было Орестом, Славу какую он добыл, расправясь с коварным Эгистом, Отцеубийцей, отца его славного жизни лишившим? Вижу я, друг дорогой мой, что ты и велик и прекрасен, Ты не слабее его, ты в потомстве прославишься также; Но уж давно мне пора возвратиться на быстрый корабль мой: Спутники ждут и наверно в душе возмущаются мною. Ты ж о себе позаботься и то, что сказал я, обдумай'. Снова тогда Телемах рассудительный гостю ответил: 'Право же, гость мой, со мной говоришь ты с такою любовью, Словно отец; никогда я твоих не забуду советов. Но подожди, хоть и очень, как вижу, в дорогу спешишь ты. Вымойся раньше у нас, услади себе милое сердце. С радостным духом потом унесешь на корабль ты подарок Ценный, прекрасный, который тебе поднесу я на память, Как меж гостей и хозяев бывает, приятных друг другу'. Так отвечала ему совоокая дева Афина: 'Нет, не задерживай нынче меня, тороплюсь я в дорогу. Дар же, что милое сердце тебя побуждает вручить мне, Я, возвращаясь обратно, приму и домой с ним уеду, Дар получив дорогой и таким же тебя отдаривши'. Молвила и отошла совоокая дева Афина, Как быстрокрылая птица, порхнула в окно. Охватила Сила его и отвага. И больше еще он, чем прежде, Вспомнил отца дорогого. И, в сердце своем поразмыслив, В трепет душою пришел, познав, что беседовал с богом. Тотчас назад к женихам направился муж богоравный. Пел перед ними певец знаменитый, они же сидели, Слушая молча. Он пел о возврате печальном из Трои Рати ахейцев, ниспосланном им Палладой Афиной. В верхнем покое своем вдохновенное слышала пенье Старца Икария дочь, Пенелопа разумная. Тотчас Сверху спустилась она высокою лестницей дома, Но не одна; с ней вместе спустились и двое служанок. В залу войдя к женихам, Пенелопа, богиня средь женщин, Стала вблизи косяка ведущей в столовую двери, Щеки закрывши себе покрывалом блестящим, а рядом С нею, с обеих сторон, усердные стали служанки. Плача, певцу вдохновенному так Пенелопа сказала: 'Фемий, ты знаешь так много других восхищающих душу Песен, какими певцы восславляют богов и героев. Спой же из них, пред собранием сидя, одну. И в молчаньи Гости ей будут внимать за вином. Но прерви начатую Песню печальную; скорбью она наполняет в груди мне Милое сердце. На долю мне выпало злейшее горе. Мужа такого лишась, не могу я забыть о погибшем, Столь преисполнившем славой своей и Элладу и Аргос'. Матери так возразил рассудительный сын Одиссеев: 'Мать моя, что ты мешаешь певцу в удовольствие наше То воспевать, чем в душе он горит? Не певец в том виновен, - Зевс тут виновен, который трудящимся тягостно людям Каждому в душу влагает, что хочет. Нельзя раздражаться, Раз воспевать пожелал он удел злополучный данайцев. Больше всего восхищаются люди обычно такою Песнью, которая им представляется самою новой. Дух и сердце себе укроти и заставь себя слушать. Не одному Одиссею домой не пришлось воротиться, Множество также других не вернулось домой из-под Трои. Лучше вернись-ка к себе и займися своими делами - Пряжей, тканьем; прикажи, чтоб служанки немедля за дело Также взялись. Говорить же – не женское дело, а дело Мужа, всех больше – мое; у себя я один повелитель'. Так он сказал. Изумившись, обратно пошла Пенелопа. Сына разумное слово глубоко ей в душу проникло. Наверх поднявшись к себе со служанками, плакала долго Об Одиссее она, о супруге любимом, покуда Сладостным сном не покрыла ей веки богиня Афина. А женихи в это время шумели в тенистом чертоге; Сильно им всем захотелось на ложе возлечь с Пенелопой. С речью такой Телемах рассудительный к ним обратился: 'О женихи Пенелопы, надменные, гордые люди! Будем теперь пировать, наслаждаться. Шуметь перестаньте! Так ведь приятно и сладко внимать песнопеньям прекрасным Мужа такого, как этот, – по пению равного богу! Завтра же утром сойдемся на площадь, откроем собранье, Там я открыто пред целым народом скажу, чтобы тотчас Дом мой очистили вы. А с пирами устройтесь иначе: Средства свои проедайте на них, чередуясь домами. Если ж находите вы, что для вас и приятней и лучше У одного человека богатство губить безвозмездно, - Жрите! А я воззову за поддержкой к богам вечносущим. Может быть, делу возмездия даст совершиться Кронион: Все вы погибнете здесь же, и пени за это не будет!' Так он сказал. Женихи, закусивши с досадою губы, Смелым словам удивлялись, которые вдруг услыхали. Тотчас к нему Антиной обратился, рожденный Евпейтом: 'Сами, наверное, боги тебя, Телемах, обучают Так беззастенчиво хвастать и так разговаривать нагло. Зевс нас избави, чтоб стал ты в объятой волнами Итаке Нашим царем, по рожденью уж право имея на это!' И, возражая ему, Телемах рассудительный молвил: 'Ты на меня не сердись, Антиной, но скажу тебе вот что: Если бы это мне Зевс даровал, я конечно бы принял. Или, по-твоему, нет ничего уже хуже, чем это? Царствовать – дело совсем не плохое; скопляются скоро В доме царевом богатства, и сам он в чести у народа.
