Ей на это в ответ Телемах рассудительный молвил: 'Мать моя, плача во мне не буди и, прошу, не волнуй мне Сердца в груди, избежавшему только что гибели близкой. Лучше омойся и, чистой одеждою тело облекши, В спальню к себе поднимись со своими служанками вместе, Дай там обет принести бессмертным богам гекатомбу. Может быть, Зевс пожелает, чтоб дело отмщенья свершилось. Я же на площадь пойду и странника кликну, который Вместе со мною приехал, когда я сюда возвращался. Спутникам богоподобным своим поручил на Итаку Гостя доставить, Пирея ж принять попросил его в дом свой И окружить его дома заботой, пока не приду я'. Так он громко сказал. И осталось бескрылым в ней слово. Тотчас омывшись и чистой одеждою тело облекши, Всем богам обещанье дала принести гекатомбу, - Может быть, Зевс пожелает, чтоб дело отмщенья свершилось. Взявши снова копье, Телемах между тем из чертога Вышел обратно. За ним две резвых собаки бежали. Вид ему придала несказанно приятный Афина. Весь изумился народ, когда он пред ним появился. Вкруг Одиссеева сына толпой женихи собралися. Доброе все говорили, недоброе в сердце питая. Скоро, от их многолюдной толпы отдалясь, подошел он К месту, где Ментор сидел, а также Антиф с Алиферсом. Давние были они товарищи все Одиссею. К ним он подсел, и они Телемаха расспрашивать стали. Близко к ним подошел Пирей, знаменитый копейщик, Феоклимена чрез город на площадь ведя. И не долго К страннику был Телемах без вниманья. К нему подошел он. Первым Пирей обратился со словом таким к Телемаху: 'Нужно послать, Телемах, поскорее служительниц в дом мой, Чтоб Менелаевы мог тебе переслать я подарки'. Тотчас Пирею в ответ Телемах рассудительный молвил: 'Нет, Пирей, мы не знаем еще, как дела обернутся. Если меня наглецы-женихи здесь в отцовском чертоге Тайно убьют и имущество все меж собою поделят, - Лучше уж ты, чем из них кто-нибудь, те подарки получишь. Если же выращу я для мужей этих смерть и убийство, На дом ты мне принесешь те подарки на радость'. Так сказав, повел он несчастного странника в дом свой. Вскоре достигли они для жизни удобного дома. С плеч своих снявши плащи и сложив их на кресла и стулья, Оба пошли и в прекрасно отесанных вымылись ваннах. Вымыв, невольницы маслом блестящим им тело натерли, После надели на них шерстяные плащи и хитоны. В ванне помывшись, пошли они оба и в кресла уселись. Тотчас прекрасный кувшин золотой с рукомойной водою В тазе серебряном был перед ними поставлен служанкой Для умывания. После расставила стол она гладкий. Хлеб положила пред ними почтенная ключница, много Кушаний разных прибавив, охотно их дав из запасов. Мать же напротив вблизи косяка поместилась дверного, В кресло села и прясть принялась тончайшую пряжу. Руки немедленно к пище готовой они протянули. После того как желанье питья и еды утолили, С речью такой Пенелопа разумная к ним обратилась: 'Лучше мне наверх уйти, Телемах, и лечь на постель там, Стала источником стонов она для меня, непрерывно Я слезами ее орошаю с тех пор, как уехал В Трою вместе с Атридами муж мой. Ты мне не хочешь, Прежде чем к нам наглецы-женихи в этот дом соберутся, О возвращеньи отца рассказать, если что-нибудь слышал'. Ей на это в ответ Телемах рассудительный молвил: 'Ну, тогда, моя мать, всю правду тебе расскажу я. В Пилос приехали мы и к Нестору, пастырю войска. В доме высоком своем он принял меня и радушно В нем угощал, словно сына, который из дальнего края Только что прибыл домой, запоздавши в дороге. С радушьем Точно таким с сыновьями своими меня угощал он. Об Одиссее же стойком сказал, что ему не случалось Ни о живом, ни о мертвом нигде от кого-либо слышать. Он к Менелаю меня, копейщику славному, в Спарту На лошадях отослал в колеснице, сработанной прочно. Там я увидел Елену Аргивскую, из-за которой Столько трудов понесли аргивяне, равно и троянцы, Волей богов. Менелай меня тотчас спросил, увидавши, В Лакедемон их священный с какою нуждою я прибыл. Я всю правду ему тогда сообщил без утайки. Царь Менелай мне на это такими словами ответил: – Как это? Брачное ложе могучего, храброго мужа Вдруг пожелали занять трусливые эти людишки! Это как если бы лань для детенышей новорожденных Выбрала логово мощного льва, их бы там уложила Да и пошла бы пастись по долинам и логам травистым, Лев же могучий меж тем, к своему воротившися ложу, И оленятам и ей бы позорную смерть приготовил, - Так же и им Одиссей позорную смерть приготовит. Если бы, Зевс, наш родитель, и вы, Аполлон и Афина, В виде таком, как когда-то на Лесбосе он благозданном На состязаньях бороться с Филомелеидом поднялся, С силой швырнул его об земь и радость доставил ахейцам, Пред женихами когда бы в таком появился он виде, Короткожизненны стали б они и весьма горькобрачны! То же, что знать от меня ты желаешь, тебе сообщу я, Не уклоняясь от правды ни в чем и вполне без обмана. Все, что мне старец правдивый морской сообщил, ни о чем я Не умолчу пред тобой, ни единого слова не скрою. Видел его он терпящим на острове тяжкие муки. Там его нимфа Калипсо насильно в дому своем держит,
