взгляд на покойника. — Телка Барби, похоже, из Прибалтики. Ну да это все не так важно. Интересно другое — про камушки они ни хрена не знают. Их план — ограбить богатеньких туристов. На трупы нашим гангстерам плевать — сколько потребуется, столько и завалят.
— Это точно, — мрачно откликнулся я, с трудом переваривая услышанное. — Там, — я кивнул в сторону распахнутых над нашими головами иллюминаторов, — настоящее кладбище. Но как этот плешивый проходимец вместе со своей злобной стервой попал на яхту в число приглашённых? Да ещё VIP-персон?
— Без понятия, — пожал плечами Хаммер. — Но, вероятней всего, эти ребята мочканули настоящего синьора Манчини с подругой и воспользовались их документами. Похоже, в лицо всех приглашённых ни в консульстве, ни тем более на яхте никто не знает. В курсе дела, наверно, только наш друг вице-консул, но он сам знаешь где. Налётчики же каким-то образом прокачали ситуацию. Однако все это опять-таки не имеет значения. Главное другое: двоих мы уже кончили, осталось, как легко догадаться, ещё двое. Причём налётчики уверены, что бармен тоже жив! Его рация у тебя, значит, кто-то обязательно спустится вниз. А мы тем временем сделаем так… — И Серёга стал быстро выкладывать свой план.
Это заняло всего несколько секунд. К тому времени, как потерявший терпение толстяк нервно потребовал немедленного ответа и, подкрепляя свои слова делом, дважды выстрелил, разбив иллюминаторы в каютах левой стороны верхней палубы, мы уже обо всем договорились.
— Эй, грязная русская свинья! — услышал я по рации очередное ругательство, которое теперь, после информации Хаммера, заставило меня улыбнуться. Ну, артист! — Ты будешь отвечать или нет?!
— Ладно, я согласен! Делай то, зачем пришёл! — сказал я, подавив невольный смешок.
— Кидай автомат! И учти — как только высунешь нос, сразу получишь порцию свинца! У нас все на мушке!
Глава тридцать пятая
РАНЕНАЯ КУКЛА
Пока я продолжал словесную перепалку с толстяком, одновременно гадая, в каком именно месте затаилась хитрая лярва Барби, Хаммер заткнул за пояс пистолет, прихватил «узи» с глушителем покойного штурмана и метнулся к корме.
Проигнорировав все четыре трапа, появление на любом из которых могло стоить ему слишком дорого, он просто перемахнул через фальшборт в районе спасательных шлюпок и по находящейся там вертикальной опоре, как по канату, соскользнул вниз.
А я, по выстрелам точно зная, что толстяк прячется где-то у левого борта, размахнулся что есть силы и швырнул ставший ненужным спутниковый телефон на противоположную сторону яхты.
С громким плеском дорогая игрушка камнем ушла в глубину.
— Доволен?! — произнёс я в рацию. — Теперь слушай! Я хочу, чтобы мою жену привели из каюты на палубу и позволили ей подняться наверх по левому носовому трапу! Тогда я буду на все сто уверен, что ты играешь честно! Только рядом со мной она может чувствовать себя в полной безопасности. Как только она поднимется, можешь считать, что мы договорились.
— А ты, парень, не промах! Ладно, пусть будет по-твоему. — Лысый отключился.
Я бросился к кормовой части верхней палубы, чтобы после условного сигнала Хаммера быстро спрыгнуть вниз, и спрятался там за спасательными шлюпками, ежесекундно ожидая какого-либо неприятного сюрприза.
Вообще-то у Манчини, или как там его на самом деле, не оставалось другого выхода, кроме как отправить прячущуюся внизу Барби в каюту за запропастившимся там по непонятной причине Жаком, а также за «может быть, ещё живой» Марией. Время неумолимо бежало, близился рассвет, скоро за ними должен прибыть вертолёт или скоростной катер с сообщником, и пора было приступать к ограблению.
Но господа гангстеры ничего не знали сразу о трех роковых для них обстоятельствах.
Во-первых, были твёрдо уверены, что сообщник бармен ещё жив и боеспособен.
Во-вторых, не сомневались, что мой друг Хаммер до сих пор лежит связанный по рукам и ногам в запертой на ключ каюте капитана.
Ну а в-третьих, даже помыслить не могли, что в эту самую секунду к захваченной преступниками яхте уже мчится на вертолётах российская милиция, причём ясное дело — самое крутое её подразделение!
«Синьор Джузеппе» и злобная длинноногая тварь по прозвищу Барби остались вдвоём против двух вооружённых питерских парней, готовых на все ради спасения своих и ещё одной жизни.
Я уж не говорю про саму Марию, вряд ли испугавшуюся бы в случае непрошеного вторжения в каюту нажать на курок имеющегося у неё «игла»! Я хорошо запомнил, каким было выражение её лица в тот момент, когда покидал наши апартаменты через иллюминатор…
Внизу раздался сухой треск автоматной очереди, слившийся с душераздирающим женским криком, а потом я услышал хорошо знакомый свист.
Не мешкая, перемахнул через фальшборт, спрыгнув с высоты трех метров на нижнюю палубу, и, торопливо оглядевшись, бросился к правому борту, на который выходила ведущая к кормовым пассажирским каютам дверь.
Павлов стоял у переборки, держа наперевес автомат, из ствола которого вились тонкой струйкой пороховые газы. А рядом с распахнутой дверью в каютный отсек с простреленными ногами лежала, выронив пистолет и согнувшись пополам, истекающая кровью Барби.
«Итальянца» на обозримом горизонте с правой части яхты, от юта до носа, не наблюдалось.
Хаммер, держась возле переборки, прицелился и ещё раз потянул спусковой крючок «узи». Попавшие в лежащий на палубе «люгер» пули изуродовали его, сделав непригодным для стрельбы.
— Падло! Урод! Не-на-ви-жу-у-у-у! — справившись с болевым шоком, принялась, стуча кулаками по палубе, на вполне приличном русском истошно орать блондинка. Она то и дело переводила испепеляющий безумный взгляд с нас двоих на свои ещё недавно роскошные, загорелые, а сейчас перебитые пулями и непослушные ножки в мягких белых теннисных тапочках.
Я достал из нагрудного кармана гавайской рубашки рацию, включил связь и жёстко сказал, тоже переходя на русский язык:
— Знаешь, толстяк, я передумал! Теперь у меня другое предложение. Ты сейчас же выходишь с поднятыми руками на ют. В этом случае я обещаю, что мы не станем тебя мочить, как только что великодушно оставили в живых твою подружку…
— Хотя твоя лярва вполне заслужила это! — процедил сквозь зубы Хаммер и тут же сделал то, за что любого военного моряка неизбежно ждала бы взбучка со стороны товарищей, — он сплюнул прямо на палубу. У Военно-Морского Флота, как известно, свои суровые законы, но сейчас выдался особый случай.
— Кстати, могу тебя обрадовать! — продолжал я, не теряя при этом ни на секунду контроль за окружающей территорией. — Вот уже добрых десять минут твой приятель Жак лежит на полу в моей каюте с простреленным черепом. А второй сюрприз такой — с минуты на минуту здесь будут вертолёты российского спецназа. Так что, сам понимаешь, твой единственный шанс сохранить жизнь — это стать на время беленьким и пушистеньким. Может, потом найдутся смягчающие вину обстоятельства. А пока мы решили закончить все дела с твоей силиконовой куколкой. Если, конечно, ты не поднимешься наверх с поднятыми руками. У тебя на размышление всего десять секунд. Раз, два, три…
— Боря, милый, черт тебя подери, неужели ты не видишь, что нам уже все равно конец! — закатывалась в истерике Барби, сотрясая яхту истошными воплями.
Если и оставались внизу, в каютах-люкс, туристы, которых ещё не разбудили звуки выстрелов, сейчас они наверняка подпрыгнули на своих постелях, покрывшись холодным потом.
— Не подставляй хотя бы Андрея! — кричала что есть силы блондинка. — Взрывай эту проклятую яхту, и будь они все прокляты! Я люблю тебя, милый! До встречи в другом мире! — И она перекрестилась на католический манер.
