не заподозрит, если она будет вести себя естественно и неприметно.
Но в этом она ошиблась. Появление ее в составе каравана не осталось незамеченным.
Прошел час, затем другой.
Эстер совсем уже успокоилась, но тут один всадник из головы каравана направился прямо к ней. Благодаря стараниям Омара Эстер уже вполне сносно говорила по-турецки. Но примут ли турки ее выговор за свой местный, или приближающийся всадник сразу распознает чужестранца?
Она молила бога, чтобы турок не заговорил с ней, а проехал мимо, но, видимо, всевышний не особо вслушивался в просьбы в этот день или пребывал в дурном настроении. На ее молитву он не откликнулся.
Молодой человек, вероятно, не старше двадцати, приблизившись, не произнес ни слова. Он внимательно разглядывал и всадницу, и лошадь достаточно долго, и эти тягостные минуты дались Эстер с трудом. Его взгляд словно прожег насквозь покров на лице девушки. Затем он оскалился в двусмысленной улыбке.
Развернув коня, всадник галопом пустил его обратно вдаль каравана.
Через некоторое время тот же путь проделал уже другой — пожилой мужчина. Он подъехал к Эстер и повторил процедуру внимательного изучения ее внешности.
Этот человек явно обладал какой-то властью, и Эстер мгновенно насторожилась.
— Не уделишь ли мне минутку? — спросил он.
Эстер кивнула, но этим и ограничилась. Она смотрела прямо перед собой на дорогу и хранила молчание.
Цепкими хитрыми глазками караван-баши ощупывал фигурку незнакомца. Он ехал рядом с Эстер почти вплотную и не упустил из виду ни одной детали. Он сделал вывод, что незнакомец слишком мал ростом и хрупко сложен для мужчины и даже для мальчишки. Он обратил особое внимание на руки, держащие поводья, и руки как раз и убедили его, что это переодетая девушка, и, очевидно, незнакомая с тяжелым трудом.
Но более всего его поразило, что на поводьях, сжимаемых нежными девичьими пальчиками, красовался медальон с вензелем принца Халида. Без сомнения, это дерзкая наложница украла лошадь господина и сбежала из гарема. Принц Халид будет благодарен за возвращение своей собственности.
— Я Карим Казарьян, глава большой семьи. Мы производим и продаем ковры по всей империи.
Представившись, он ждал, что она сделает то же самое, но Эстер не решалась заговорить. Она всмотрелась в непрошеного спутника. Он обладал солидной внешностью, смуглой кожей и сединой на висках.
— А ты кто? — не вытерпел затянувшегося молчания Карим Казарьян.
— Малик, также известный как Лис Пустыни, — ответила Эстер, понизив голос и придав ему необходимую хрипотцу.
«Тебе больше подошло бы прозвище Цветок Пустыни», — подумал Карим, едва справившись с желанием рассмеяться.
— Почему ты следуешь за моим караваном?
— Я следую своим путем, но наши дороги совпали, — холодно сказала Эстер чересчур назойливому караван-баши.
— И далеко ты направляешься? Ведь у тебя нет с собой никаких припасов, господин Малик. Или ты предпочитаешь называться Лис Пустыни?
— Малик меня вполне устраивает. Но на твой вопрос о цели моего путешествия я не отвечу. Я послан с секретным поручением.
— Ты курьер принца Халида? — как бы невзначай поинтересовался караван-баши.
От удивления у Эстер перехватило дыхание. Невольно она вопрошающе уставилась на Карима.
— Медальон с вензелем на поводьях яснее слов говорит, кто владелец лошади. А почему ты не пользуешься седлом?
— Мое поручение настолько срочное, что у меня не было времени оседлать лошадь.
Одна ложь неизбежно влекла за собой другую, еще более нелепую, но Эстер не оставалось ничего другого, как на ходу сочинять небылицы.
— И все же ты, по-моему, не очень торопишься, раз не обгоняешь медленный караван.
— Дела принца Халида тебя не касаются.
Что еще она могла сказать? Признаться, что боится путешествовать в одиночку? Разве свойственно мужчине испытывать подобные страхи?
«В тот единственный и в последний раз, когда я ускакала без спутников, меня настигла беда и по моей вине погиб отец».
Усилием воли Эстер отогнала это ужасное воспоминание. Иначе призраки явятся к ней здесь, сейчас, среди бела дня.
«А эта беглая наложница неплохо соображает, и язычок у нее хорошо подвешен», — тем временем размышлял Карим. Он достал из седельной сумки флягу, отхлебнул и предложил Эстер.
Она приняла ее без колебаний, отвернулась, откинула куфью и с наслаждением напилась. Боже, как ее мучила жажда! Теперь было бы здорово, если бы он угостил ее чем-нибудь съестным.
В это время молодой человек вновь проскакал вдоль вытянувшегося в протяженную линию каравана. Подъехав, он опять сверкнул своей белозубой улыбкой, обращенной к Эстер, затем переключил свое внимание на Карима.
Они молча обменялись какими-то странными жестами, после чего молодой человек вновь ускакал прочь.
— Это мой старший сын Петри Казарьян, — сообщил караван-баши.
— А что вы проделывали руками? — не удержалась от вопроса Эстер.
— Разговаривали.
— А не проще ли для этого пользоваться языком? Карим улыбнулся.
— Мне да, но не Петри. У него нет языка.
— О, прости! — Эстер была изумлена. Она впервые видела, как люди объясняются с помощью жестов.
— Нет нужды извиняться, — успокоил ее Карим. — Петри, хоть и хороший сын, но обладал дурной привычкой выдавать ложь за правду. К несчастью, он раз солгал человеку, которому лгать нельзя. За это и лишился языка. Таково было наказание.
— В этой стране за ложь человеку отрезают язык? Неужели… — Эстер поспешно оборвала себя, но все равно с опозданием.
— Ты служишь принцу Халиду, однако не знаешь наших законов?
Эстер предпочла ничего не отвечать.
«До чего же я тупа! — укоряла себя Эстер. — Весь мой маскарад насмарку! Что мне делать теперь?»
Караван-баши украдкой поглядывал на спутницу, мысленно посмеиваясь над ней.
— Дорога впереди безлюдна и опасна. Не пожелаешь ли ты сопутствовать нам и отведать нашей скромной пищи?
Эстер колебалась. Раскрывать торговцам коврами, кто она на самом деле, ей, естественно, не хотелось. Однако и ей самой, и ее кобылке нужно было подкрепиться, чтобы продолжать путь.
— Окажи нам честь, — продолжал Карим с едва заметной иронией. — Семья Казарьян с уважением отнесется к важности и секретности твоего поручения.
После такого обещания Эстер кивнула в знак согласия. Если они будут держаться поодаль и не станут докучать ей, то для беглянки, возможно, все окончится благополучно.
Спустя пару часов караван Казарьяна остановился на полуденный привал. По приказу караван-баши слуга принес бадью с водой и торбу с зерном для лошади, а Эстер, избегая разговора с ним, отошла в сторону, уселась на землю в скудной тени какого-то деревца и смежила веки, притворяясь, что задремала.
До сих пор вроде бы ничто не грозило ей разоблачением. Женщины из семьи Казарьяна принимали ее за юношу и не смогли затевать с ней беседу, а мужчины были заняты лошадьми, мулами и верблюдами.
