возлежала оправленная в золото прекраснейшая жемчужина. Лишь ее Ричи счел достойной для возлюбленной…
Появившаяся в платье из серебристо-серого шелка, Мелисса напоминала сказочное видение. Ричи с гордостью отметил, что взгляды всех присутствующих в зале ресторана мужчин обратились к ней. Услужливый метрдотель низко склонился перед ней, провожая к столику.
Ричи счастливо улыбнулся.
— Здравствуй, незнакомка. Я ждал тебя, — начал он привычную игру, и глаза его загорелись странным блеском.
— Здравствуй, незнакомец. Я знала об этом…
Мелисса в свою очередь восхищенно смотрела на мужчину в смокинге, безупречно сидящем на его широких плечах. Белоснежная рубашка подчеркивала смуглый цвет его кожи.
Черные волосы ниспадали на лоб, отбрасывая тень на покрытое шрамами лицо, придавая облику Ричи некую таинственность.
— Ты прекрасен…
Мелисса собиралась еще что-то сказать, но в эту минуту по еле заметному знаку, поданному Ричи, за ее спиной послышалась прекрасная музыка. Три скрипача в черных фраках подошли к их столику. Свет хрустальных люстр внезапно погас, погружая зал во мрак. Но уже через мгновение официанты внесли старинные канделябры с зажженными свечами. Посетители встретили их восхищенными возгласами.
Ричи почувствовал, что нужный момент настал. Встав с места, он подошел к Мелиссе и, опустившись на одно колено, произнес:
— Подобно одинокому страннику, я всю жизнь скитался по миру, не имея привязанностей. Слава, богатство.., всем этим судьба щедро одарила меня. Тысячи женщин стремились завладеть моим вниманием, и я с усмешкой наблюдал за ними. Но однажды фортуна изменила мне. Мое лицо обезобразили шрамы, я стал нелюдим, земное существование потеряло для меня смысл. Посылая проклятия небесам, я уже начал жаждать смерти, когда появилась та, что оросила любовью мое иссушенное мукой сердце. Она заставила меня вновь вернуться к жизни не страдающим калекой, но победителем. Я почувствовал, что готов бороться с целым миром за каждый миг своего присутствия рядом с ней… — Он выдержал паузу, прежде чем продолжить:
— Это ты, Мелисса, и я прошу тебя оставаться в моих объятиях до последнего вздоха, сделанного мной.
Ибо только так я могу быть счастлив.
Ричи протянул изумленной его словами женщине сжатую в кулак ладонь и, раскрыв в последний момент, явил ее взору свой дар. На глазах Мелиссы показались слезы, она неловко смахнула их и, склонившись к лицу Ричи, поцеловала его.
— Ричи Ларк, у меня голова закружилась от счастья после твоих слов. Если ты за последние несколько секунд не изменил своего решения жениться на мне, я согласна.
Многочисленные свидетели столь трогательной сцены одобрительно зааплодировали, введя женщину в краску. Зато на гордо поднятом лице Ричи просияла довольная улыбка.
Эйнджел с досадой захлопнул крышку рояля. Ничего не выходило! Все, о чем он думал, все, что стремился передать в музыке, неуловимо ускользало, стоило только прикоснуться к клавишам. Так просто выразить свои чувства словами, жестами, но как невообразимо трудно заключить их в мелодию.
Он подошел к окну. На улице, кружась невесомыми пушинками в медленном вальсе, шел снег. Лунный свет лениво пробивался сквозь белоснежное кружево, бросая серебристые отблески на запорошенные ветви деревьев. Близилось Рождество.
Устало вздохнув, Эйнджел поднялся в спальню. Пола, одетая в ночную сорочку, расчесывала перед зеркалом волосы и что-то тихо напевала. От всего ее облика веяло таким спокойствием и умиротворением, что Эйнджел невольно замер в дверях, любуясь женой.
Заметив в зеркале отражение мужа, Пола обернулась и спросила:
— Ну как?
— Ничего, ни строчки… — Он сел на кровать. — Придется мне признать поражение. Я хорошо исполняю чужие произведения, но не в силах создавать свои.
— Ты должен попытаться еще раз. — Мягко ступая по пушистому ковру, Пола подошла к мужу. — Я верю в тебя.
Эйнджел глубоко вздохнул и, потянувшись к ней, обнял. Она зарылась лицом в его волосы. Так они оставались недвижимы некоторое время. Потом он отстранился и лег на спину, положив руки под голову.
— Я хочу тебя, сейчас…
Пола скользнула взглядом по фигуре мужа и восхищенно заметила:
— Что мне нравится в вас, мистер Тейт, так это то, что неудачи не способны отбить у вас охоту к плотским радостям жизни.
— Я должен воспринимать ваши слова как комплимент, миссис Тейт? — шутливо поинтересовался Эйнджел.
— Вне всякого сомнения.
Фил Пулман, держа в руке толстую сигару, старался успокоить своего собеседника, жеманного молодого человека лет девятнадцати.
— — Уверяю тебя, Эйнджел Тейт — это вчерашний день. Ему уже никогда не подняться вновь на вершину успеха. Без моей помощи он — ничто.
— Но, если… — попробовал возразить юноша.
— Никаких «если»! — грубо оборвал его Фил. — Мне нет резона давать Эйнджелу еще один шанс, и этого уже довольно. А ты прекрати ныть. Веди себя как звезда, а не как тряпка! Я обзвонил всех известных музыкантов и предупредил, чтобы они не имели с Тейтом никаких дел. Он оскорбил меня, а я этого не прощаю. Вот увидишь, когда мы выпустим твой альбом, о нем никто и не вспомнит.
— Выпустим? Хочешь сказать, он еще не в продаже? — В голосе парня прорезались истерические нотки.
— Не спеши. Еще слишком рано. У меня есть одна задумка…
Эйнджел проснулся рано, еще до того, как первые солнечные лучи коснулись его лица.
Пола, положив щеку на его плечо, мирно спала, улыбаясь чему-то во сне.
Осторожно, стараясь не потревожить ее, он встал с кровати и, ничем не прикрывая наготу, спустился в студию. Прислуга появится только завтра, так что можно не церемониться.
Сев за рояль, Эйнджел положил руки на клавиши.., и вдруг счастливо рассмеялся. Ему вспомнилось, как прошлой ночью Пола сказала, что мечтает о ребенке. Его ребенке! Мысль о том, что в скором времени по комнатам их дома разнесется топот маленьких ножек кого-то, кто будет его продолжением в этой жизни, заставляла сердце петь…
За дверью раздались легкие шаги. Это была Пола. Ее разбудила удивительно прекрасная мелодия, казалось льющаяся из самого воздуха. Прислушавшись, женщина сообразила, что звуки доносятся с первого этажа, из студии мужа. Обернувшись простынею, она поспешила вниз.
Тихо отворив дверь, Пола замерла в немом восхищении от открывшейся перед ней картины. Яркий солнечный свет прозрачного зимнего утра заливал студию, отражаясь от лакированной крышки инструмента. Обнаженный Эйнджел стремительно перебирал клавиши пальцами. Кисти его рук, подобно крыльям гигантской бабочки, мелькали в воздухе, извлекая на свет ту самую музыку, которая так очаровала ее.
Эйнджел играл, прикрыв глаза, словно существовал в совершенно ином мире. На его губах блуждала загадочная улыбка…
Пола закрыла глаза в стремлении увидеть то, что доставляло такую радость ее возлюбленному. Постепенно чувство необычайной легкости захватило женщину, унося в мир призрачных грез и воспоминаний. Да, воспоминаний…
Фрагменты ее жизни стремительно менялись, как картинки в калейдоскопе. Но всех их объединяло одно — это были самые светлые, самые радостные мгновения. Первое прикосновение губ Эйнджела к ее губам; первый рассвет, встреченный вместе с ним; первый раз, когда она услышала от него слова любви…
