прекрасно понимал, какую шутку сыграют с ним нервы.
И вот специально для Оуэна с его нервами на золотистом корабле была установлена эта крошечная кабинка. Здесь не было ни раковины, ни коврика, ни даже откидного сиденья. Не было и туалетной бумаги. Но Оуэн твердо решил не обращать внимания на подобные мелочи. Полированные стальные стены представляли собой своеобразные зеркала, и Оуэн уставился на свое отражение. Из стены на него смотрел высокий стройный молодой человек лет двадцати пяти с темными волосами и почти черными глазами. Не размазня, конечно, но, встретив такого в темном переулке, никто не испугается. Оуэн вздохнул, застегнул молнию и покинул кабинку, безуспешно пытаясь напустить на себя равнодушный вид.
Несмотря на спартанский интерьер туалета, Оуэн предпочитал эту кабинку всему остальному кораблю. Проектируя свое судно, хайдены не думали о таких глупостях, как комфорт или человеческая логика. В результате Оуэну просто дурно делалось, когда он пытался разобраться в хаосе местной планировки. Но в конце концов он сумел-таки вернуться обратно к Хэйзел. Девушка сидела, поджав ноги, между двумя невообразимого вида хайденскими машинами и с сосредоточенным видом чистила пулевой пистолет. Она окинула Оуэна насмешливым взглядом и, не произнося ни слова, вернулась к своему занятию. Хэйзел д'Арк никогда не нервничала. Дайте ей какую-нибудь смертоносную игрушку, и она будет счастлива, как свинья в луже. Оуэн опустился на пол рядом с девушкой, стараясь ни к чему не притрагиваться.
Ничего похожего на кресла или кровати на корабле хайденов не было. От носа до кормы он был заполнен какими-то непонятными механизмами, между которыми с озабоченным видом сновали сами «измененные». Они были частью корабля (а может, это он был их частью, кто тут разберет?) и управляли своим детищем мысленно. Оуэн и Хэйзел находили себе местечко где придется и старались по возможности не разглядывать странные механизмы. Слишком уж они были невообразимые — и форма странная, и огни какие-то вспыхивают там и сям — такие яркие, что у любого глаза заболят. Оуэн уселся поудобнее на жестком стальном полу и подтянул колени к подбородку. Корабль пугал его, и ему было от души наплевать, видит это кто-нибудь или нет. Оуэн взглянул на свою спутницу. Та была полностью поглощена любимым занятием.
Хэйзел д'Арк было не больше двадцати двух лет. Высокая, гибкая и сильная, готовая в любую минуту взорваться вихрем действия. Зеленые глаза с вызовом глядели на мир из-под гривы спутанных рыжих волос. Мимолетная улыбка очень красила лицо девушки, но появлялась так редко, что посторонние этого просто не замечали.
Как всегда, Хэйзел была с ног до головы увешана оружием. На правом бедре у нее болтался дисраптер [Дисраптер — импульсное оружие, изобретенное лордом Жилем, основателем клана Охотников за Смертью.] в потертой кожаной кобуре. Как и любой лучевой пистолет в Империи, он пробивал насквозь толстую стальную пластину, но заряда энергетического кристалла хватало ненадолго. Почему-то считалось, что вам ничего не стоит подождать две минуты, пока заряд восстановится. На левом бедре Хэйзел носила меч в узорных металлических ножнах. Сейчас он лежал на полу рядом с хозяйкой. Вполне нормальный меч — удобный, не слишком длинный, но достаточно тяжелый, чтобы быть серьезным оружием в руках девушки. На полу рядом с Хэйзел валялись разбросанные части пулевого оружия. Оуэну казалось, что из такого количества деталей можно собрать несколько экземпляров. Надо же, до чего сложная штука!
Чувства Оуэна по отношению к древнему пулевому оружию из арсенала «Последнего Оплота» были весьма противоречивы. Эти игрушки ни в какое сравнение не шли с мощным лучевым оружием, но зато и не требовали двухминутной подзарядки. А если учесть, что в автоматическом режиме они выпускали в минуту несколько сотен пуль, можно было и совсем забыть об их малой мощности. Хэйзел просто влюбилась в это новое (или правильнее все-таки сказать «старое»?) оружие и при каждой возможности превозносила его до небес. Она таскала при себе сразу несколько пулевых пистолетов, а все карманы ее оттопыривались от патронов. Но заразить Оуэна своей страстью ей пока не удалось. Да, он носил при себе пистолет, так же, впрочем, как и дисраптер, но хотел сначала проверить его в настоящем бою. В глубине души он подозревал, что Хэйзел любит эту игрушку просто потому, что ее можно разобрать на множество блестящих частей.
А когда дело доходило до драки, Оуэн предпочитал всему свой верный меч. Он считал холодную сталь лучшим ответом на все вопросы. Меч никогда не заедало, у него не кончались патроны, и не надо было ждать две минуты, пока он подзарядится.
— Ты скоро выжмешь себя досуха, — заметила Хэйзел, не отрываясь от своего занятия. — Никогда не видела, чтобы человек столько времени проводил в сортире. Проверь лучше оружие — это успокаивает.
— Меня — нет, — сказал Оуэн. — На этом чертовом корабле меня ничто не может успокоить. Включая тебя.
— Ты не перестаешь удивлять меня, аристократик. Я видела тебя в деле. Видела, как ты хладнокровно сражался, не имея ни единого шанса на победу. В тот момент я даже за все сокровища Голгофы не хотела бы оказаться на твоем месте. А ты победил. Ты происходишь из семьи величайших в Империи воинов. Но стоит выдаться минуте ожидания, и ты начинаешь нервничать, как монахиня в доме свиданий.
— Я не воин, — убежденно сказал Оуэн. — Я — историк, который временно — и под давлением обстоятельств — вынужден выступать в роли солдата-мятежника. На самом деле я жду не дождусь, когда восстание закончится и мне можно будет вернуться домой, к привычному образу жизни. Я снова стану малоизвестным ученым, и никто даже вспоминать обо мне не будет, разве что изредка позовут на какой- нибудь симпозиум. Сам не знаю, зачем я ввязался в эту авантюру.
— Ну, во-первых, это была твоя собственная идея, — сказала Хэйзел. — Кому же еще отдуваться, как не тебе? Вот меня здесь действительно быть не должно. Ведь я до сих пор не уверена, что твой гениальный план сработает.
— Так что же ты тогда здесь делаешь?
— Кто-то же должен прикрывать тебе спину. Кроме того, я просто устала ждать у моря погоды. Сплошные разговоры, никаких удобств и полное бездействие — нет, это не для меня! Еще немного — и я бы свихнулась от скуки.
— Я заметил, — сухо сообщил Оуэн. — Но можешь мне поверить, план сработает. Его многократно обсуждали, и даже хайдены согласились, что это хороший план. Как раз то, что нам нужно, чтобы начать восстание. О нас заговорит вся Империя!
— Ясное дело. Все включат свои визоры и будут смотреть, как нас размазывают по стенке. Возможно, эту передачу даже повторят и покажут особенно впечатляющие куски в замедленном режиме.
— Ну и кто же из нас нервничает?
— Ты. Я просто практична.
— Так же, как и я. Именно поэтому мой план — это лучший способ заявить о нашем существовании. В открытом бою нам не победить. У противника намного больше солдат, кораблей и оружия. Поэтому мы совершим внезапный налет и ударим Империю по ее больному месту — по карману. С помощью хайденов мы сможем обойти защиту Голгофы, проскользнуть в Главное управление по сбору налогов и церковной десятины, провернуть наше маленькое дельце и удрать, пока никто нас не обнаружил. Если ты хоть немного подумаешь, то поймешь, что это очень изящное решение. Мы переведем всю сумму на заранее подготовленные повстанцами счета, а потом сотрем и запутаем всю оставшуюся в компьютере информацию. И таким образом мы не просто ударим по карману Империю и церковь, не только пополним фонды восстания, но и приобретем себе союзников, среди населения. Как только люди увидят, что благодаря нам Империя не в состоянии взимать с них налоги (по крайней мере, пока не приведет все в порядок — а на это уйдет не один год), они наверняка превратятся в наших друзей. Хэйзел, ты бы хоть вид сделала, что тебе интересно! Ты ухитрилась прогулять почти все заседания, но сейчас я все-таки должен объяснить тебе, что мы собираемся делать.
— А зачем? Покажи мне противника и больше ни о чем не думай. И будь этот противник хоть имперским стражем, все равно он покойник. Я и раньше дралась неплохо, но теперь, после Лабиринта, мне сам черт не страшен. У всех нас появилась масса новых способностей, и мне не терпится испытать их в деле.
Оуэн тихонько вздохнул.
