– Перенесите его в другую комнату.
– Мы хотели, – женщина вздохнула, – но он запретил. И даже обругал нас. Говорит, что еще не закончил, нужен еще сеанс…
– Тогда пусть остается, – сказал человек с не запоминающимся лицом. – Принесите только ему поесть.
– Но… – замялась женщина.
– Что еще? – поднял он брови.
– Если у него такой упадок после того, как он выглядел здоровым, то в нынешнем состоянии он не может что-то делать. Он просто умрет! Понимаете?
– И что из этого?
– Как вы можете?! – лицо женщины пошло пятнами.
– Могу. Я его не заставляю убивать себя – успокойтесь. Его пригласили для другого, того, что он делал без всякого упадка сил, выходил на своих ногах, да еще деньги раздавал, – он помолчал. – Я не виноват в том, что он решил сделать нечто иное и лежит сейчас на ковре. Меня, по правде говоря, это совсем не волнует. Только девочка. Как она?
– Хорошо, – медленно выговорила женщина. – Ей явно лучше. Я даже не стала делать ей обычную инъекцию – она спит спокойно.
– Вот это – главное! И не забывайте: вас пригласили ухаживать за ней, а не за ним. Он взрослый, и сам знает, что делает. Идите!
Она понуро повернулась к двери.
– За ним тоже можете смотреть! – крикнул он ей вслед, почему-то раздражаясь. – Если вам того хочется. Но работать ему не мешать. Ясно?
После ее ухода он еще некоторое время сидел, сердито вертя пальцами толстую тяжелую ручку с золотым пером. Ему было неприятно и обидно. И он в раздражении швырнул ручку на стол…
15.
Санитарка мыла пол в коридоре больницы и, размашисто двигая швабру с тряпкой по гладкому мозаичному полу, и сердито поглядывала на приоткрытую дверь ординаторской. Там опять сидели эти двое. Их следовало выгнать уже давно, чтобы убрать в комнате – заведующий отделением на этот счет был строг, но санитарка почему-то робела. И это еще больше злило ее.
'Завели моду в тихий час по кабинетам шляться! – сердито думала она, полоща тряпку в ведре с крупной надписью 'Для пола'. – На то он и тихий час, чтобы все отдыхали. Даже врачи в это время уходят. А эти сидят и сидят!..'
Она с сердцем шваркнула мокрой тряпкой о пол. И, словно в ответ, из-за неприкрытой двери ординаторской донесся смех. Смеялась женщина – легко и радостно.
– Если бы ты только видел его лицо! – воскликнула она и снова засмеялась: – Как он смотрел, когда я ему это сказала!
– По-моему у него вообще нет лица, – сумрачно отозвался мужчина. – Так, маска какая-то.
– Не-ет, есть! – не согласилась женщина. – И ты бы видел, как оно дергалось!
– Удовольствия мало, – вздохнул мужчина. – Не видел и не хочу. Хватит с меня того, что я видел здесь. Приехал, всех из палаты его дебилы выгнали, заходит, сволочь…
– А чего он хотел? – удивилась женщина. – Ты не рассказывал…
– Деньги привез. За работу…
– Много?
– Лет на десять хватило бы.
– И что?
– Пусть он засунет их себе в одно место. Не нужно мне ничего от него. Вместе с его мордоворотами.
Женщина вновь засмеялась.
Санитарка в коридоре неодобрительно покачала головой. Надо же – от денег отказался. Да еще каких! И за работу! Ну и что, что тот был неприятный – деньги на вид всегда хороши! 'Миллионер нашелся! – раздраженно думала она, возя тряпкой по полу. – А сам в старой пижаме – как дали здесь, так и не снимает. Другие больные почти все в своем – сейчас разрешают, а этот в пижаме… Костюма спортивного и того нет! Да и сам коней бы двинул, если бы не эта дамочка. (Санитарка вспомнила, что ей рассказывали медсестры.) Привезли сюда холодного и в коридоре бросили. Наши и вставать не хотели – под утро сон самый. Так эта всех на голову поставила. Сама доктор, знает, как у нас лечат. И лекарств с собою привезла – у наших, как обычно, ничего и никогда. Всю жизнь эти мужики за бабами! И что она в нем нашла? Одна борода, да и та седая…'
Санитарка сердито плюнула и тут же смахнула плевок с пола широким полотнищем тряпки. Она вспомнила, как сестры со второго этажа, где размещалась травматология и где она тоже убирала, рассказывали ей, как привозили недавно одного после автомобильной аварии. Молодой совсем был – заснул за рулем. Оказалось, что сын большого начальства. Сколько тогда налетело в отделение людей, палату цветами завалили, а фруктов всяких было сколько – сестры потом два дня все это ели! Им и денег набросали – врачам и сестрам – только бы спасли. Куда там – умер на второй день и в сознание даже не пришел, бедненький.
Санитарка вспомнила, как провезли тогда мимо нее каталку с телом, прикрытом простыней, – к полу свешивалась пухлая, неживая уже рука с огромным золотым перстнем на среднем пальце. Ей тогда нестерпимо захотелось сдернуть тот перстень (стоило только рукой двинуть) – зачем он мертвому? Но вокруг были люди, и она не решилась. Да и у двоих, что катили коляску в морг, морды были зверские – они бы ей сдернули! Эти, из морга, своего не упустят!
'Мало им, идолам, что родственников покойных обдирают – и все только за то, что помоют холодного, да оденут! А тут на одну зарплату…'
Она замерла, прислушиваясь. За дверью ординаторской по-прежнему громко разговаривали.
– Может ты все-таки поспешила? – спрашивал мужчина. – Жалко девочку.
– Да она через день уже бегала! – не согласилась женщина. – Ты бы видел, какие глаза были у моих в клинике, когда мы привезли ее обследовать! Поверить не могли, что это она. Все головами крутили, пока она их по именам называть не стала – запомнила, пока лежала…
– Значит сенсация? Опять ко мне повалят?
– Не мечтай, – хмыкнула женщина. – Ты наших не знаешь. Они же ей таблетки с уколами прописывали – вот и помогло. В крайнем случае спишут на самопроизвольное исцеление. Так у нас всегда делают, когда не могут толком объяснить. Не волнуйся, конкурентов наши не любят…
– А я им и не конкурент, – вздохнул мужчина. – Все, отлечил.
– Почему?
– Ушло все. Ничего не чувствую. Я здесь уже не раз пробовал – совсем ничего.
– Так ты еще не поправился.
– Не утешай. Сама знаешь – завтра выписывают. И чувствую я себя здоровым. Только это ушло.
– Может оно и к лучшему? Сколько ты из-за этого перетерпел!
– А жить на что? Я же безработный.
– Я работаю.
– И много ты получаешь? Одной еле хватает.
– И двоим хватит. Потом ты что-нибудь найдешь. А можешь и не искать. Если нужно, я одна…
– О чем ты говоришь! – вскрикнул мужчина. – Что я уже совсем?! Да я хоть грузчиком! Я сейчас сильный. Может быть потому, что это ушло… Я раньше на женщин совсем не смотрел, а здесь каждую ночь тебя во сне вижу…
– Потерпи уже день, – женщина засмеялась. – Не здесь же!
Санитарка в коридоре плюнула. 'Бесстыжая!' – подумала она, затирая плевок.
– Скажи, это ты одежду мою забрала? – продолжил мужчина за дверью. – Когда меня сюда привезли?
– Я.
– Там в карманах деньги оставались…
– Я нашла.
– Купи мне куртку. А то пока лежал и холода пришли.
– Зачем? Я все твои вещи к себе перевезла. Там и куртка есть. Если, конечно, она тебе не нравится…
– Ты, что, ко мне ездила?
– Да.
– Ты ж адреса не знаешь!
– У тебя паспорт был в кармане. А там штамп с пропиской. И штамп о браке, где ее имя-отчество. Я по справке домашний телефон взяла, позвонила и сказала, что ты просил забрать.. А что, не нужно было?
Некоторое время за дверью было тихо.
– Как она тебя встретила? – спросил, наконец, мужчина. – Так вот просто все и отдала?
– Ну, косилась немножко. Но когда я сказала, что ты на квартиру и прочее не претендуешь, заулыбалась. Даже сама все сложила.
За дверью снова на некоторое время затихло.
– Как они там? – спросил мужчина.
– Нормально – все здоровы. Людей лечат.
– Что?!
– Ну да. Твой ассистент теперь вместо тебя.
– Миша?! – мужчина захохотал. – Миша! Молодец! Этот подметки на ходу срежет. И люди идут?
– Меньше, чем к тебе, но есть.
Мужчина захохотал еще сильнее:
