равно считал это «уткой». Тоже птица. Помнится, я не отказал себе в горьком удовольствии пройтись ядовито насчет повальной тупости человечества, которому что ни дай – все схарчит и не поморщится.
А ночью я сам увидел комету. Она висела низко на востоке, половина ее хвоста скрывалась за какой-то горой, но зрелище все равно было потрясающее. Коган смотался куда-то, привез мощный бинокуляр на треноге, и мы по очереди убеждались: иногда СМИ говорят чистую правду. Впрочем, они почти всегда говорят правду в тех случаях, когда их информацию легко проверить.
Сложив два и два, мы убедились: Свободная Антарктида одержала победу. Мы отпраздновали триумф, причем даже мне было позволено выпить бокал вина, и даже Чаттопадхъяйя пил вино, но только безалкогольное.
А я-то думал, что теперь мне с женой и детьми придется подыскать тихую страну и жить не высовываясь, постепенно спиваясь от тоски… Куда там!
Понятия не имею, что сталось с агентами, захваченными при моем освобождении. Я не стал расспрашивать об их судьбе, а если бы и спросил, еще не факт, что мне ответили бы. Надеюсь, что им пришлось не лучше, чем мне.
Испытайте с мое – думаю, и вам не захочется подставлять вторую щеку, а захочется совсем другого.
На третий день после появления в небе необычной кометы и на второй после бегства оккупантов из Антарктиды мы легализовались в Женеве как ни в чем не бывало. Ни у полиции, ни у швейцарских спецслужб не возникло к нам вопросов. Где пигмею тягаться с тяжеловесом! Для прессы мы заявили, что наша миссия
исчерпана, от дальнейших комментариев воздержались и в тот же день вылетели в Антарктиду через Марокко, Суринам и Галапагосы, замкнув тем самым кругосветку.
Вале и пацанам понравилось путешествие. А как нас встречали в освобожденном Амундсен- Скотте! Как чествовали по всей Антарктиде! Вовка с Петькой задирали носы: их папка самый-самый супер- пупер! Он вам не какой-нибудь пришлый, он коренной антаркт и первый национальный герой!
Пришлось сделать им внушение, чтобы вели себя поскромнее. Не хватало мне еще обронзоветь при жизни. Я живу, я двигаюсь. Мне даже случается мыслить. Могу обматерить, если надо. Покажите мне хоть один сквернословящий памятник.
И у меня есть планы на много лет вперед.
Кстати, мои пацаны почему-то решили, что теперь могут не ходить в школу за неимением таковой – и жестоко просчитались. Почему хоть в детском, хоть каком возрасте жизнь должна казаться медом – этого я не понимаю. Во всех мало-мальски заметных антарктических поселках, включая и наш, теперь открыты школы, и мы уже подумываем об учебном заведении с программой колледжа. Специалистов, которых можно подключить к преподаванию (хотя бы на полставки) у нас достаточно. Преподавание ведется на разных языках, но никто не видит в том беды – у нас в Антарктиде все очень быстро становятся полиглотами.
Языковые барьеры мешали нам только поначалу, да и то не были самыми серьезными из наших проблем.
С тех пор прошло уже больше года.
Мы все крепче стоим на ногах. Свободная Антарктида подала заявки на вступление в чертову уйму международных организаций, включая ООН. Число стран, признавших нас, на прошлой неделе перевалило за сто пятьдесят. Это стало настоящей проблемой: ну нет у нас столько людей, чтобы укомплектовать минимально необходимым штатом полторы сотни посольств, консульств и торгпредств! Да и антарктов, желающих надолго переехать в иную часть света, пока что набралось немного.
Подождем еще.
Несмотря на то, что численность населения Свободной Антарктиды возросла до тридцати тысяч человек, нам все еще удается обходиться без представительской демократии с ее лоббизмом, политтехнологиями и прочими язвами. Во всем мире никто не осмеливается дразнить нас охлократами. Во-первых, потому, что нас боятся, а мы обидчивы. А во-вторых, сами-то они лучше, что ли? Послушный, лояльный, самодовольный охлос нужен им, а не нам.
Кроме того, полноправных антарктов среди нашего населения пока еще один из десяти. Мы увеличили ценз оседлости до двух лет. Поэтому в части ежедневных референдумов по текущим вопросам технических проблем не возникает.
Я знаю, что вы на это скажете: мол, самая настоящая дедовщина. Согласен, она и есть. Отчасти. Свободная Антарктида не объявляла призыв под угрозой суда и колонии. Нам нужны только добровольцы. Не согласен – гуляй. К тому же континент у нас очень уж специфический. Нельзя позволять новичку наделать больших глупостей, пока он не осмотрелся и не понял, что тут к чему.
А вы попробуйте получить гражданство в любой цивилизованной стране спустя всего-навсего два года после иммиграции!
Многие из тех, кто намеревался явиться на готовенькое, уезжают обратно, убоявшись трудов и неустроенного быта. Но многие остаются, и в каждом из них понемногу зреет антаркт.
Удачи им!
Вы умеете работать? Ваши способности не получают признания в вашей стране? Вы готовы начать с нуля? Тогда приезжайте. Возможно, вам понравится.
Разумеется, мы полностью игнорируем смехотворные притязания отдельных лиц на владение тем или иным клочком антарктической суши. Кроме притязаний, у них нет ничего, так за что же платить? Одному особенно настырному (кстати сказать, ни разу не побывавшему в Антарктиде) я от своего имени послал наложенным платежом четыре кола. Нет, не осиновых. Это заявочные столбы – пусть вколачивает их хоть в лунный реголит, хоть в ржавые марсианские пески и царствует там в свое удовольствие. Не застолбил территорию, не защищал свои владения – гуляй.
Чуточку сложнее с чилийцами и аргентинцами, продолжающими храбро настаивать на своих правах на нашу территорию. Мы не стали выгонять их с давно насиженных мест и даже не требуем арендной платы, а всего лишь ограничили им свободу перемещения километровыми зонами вокруг их станций. Нет смысла форсировать события. В конце концов, терпел же Китай на своей территории Гонконг и Макао – и что фатального для Китая из этого проистекло? Кажется, в конечном счете он только выиграл.
Дела наши идут в целом неплохо. Правда, их не становится меньше. Мне то и дело приходится мотаться то в Амундсен-Скотт, то в Новолазаревскую, то в новый поселок в оазисе Грирсона, то куда-нибудь еще. Как и прежде, меня заедает текучка, и я мечтаю об отпуске.
Мечтать, говорят, не вредно. Но уж если мне надоест до чертиков – подам в отставку и махну с семьей на Таити. Или в Австралию. Андрюха Шеклтон звал погостить на отцовском ранчо.
У нас еще все впереди. Не у всех, к сожалению…
Мы так и не узнали, где нашли свою смерть Игорь Непрухин и Евгений Кубицкий, более известный как Женька Большой. Мы не знаем, что их убило: холод или непрочный снежный мост над трещиной в леднике. Для нас, оставшихся в живых, это не так уж важно, а для них теперь тем более. Известно только, что они не дошли до Солнечного. И еще известно, что Игорь удрал из оккупированной Новорусской на тракторе без кабины и без настоящего снаряжения, чтобы местоположение Солнечного оставалось тайной. А Женька добровольно пошел с ним, чтобы хоть немного увеличить его шанс дойти до цели.
Теоретически авантюра могла закончиться удачей – при полном отсутствии ЧП. Но так не бывает. А если такое иногда случается, то немедленно объявляется чудом.
Чуда не произошло. Антарктида вообще не щедра на чудеса и шутить не любит. Сколько прекрасных людей навсегда остались в ее льдах! Игорь и Женька очень далеко не первые и, убежден, не последние. Хотя мне очень хочется думать иначе.
Мы долго пытались найти их тела. Мы не нашли ничего. В редкие погожие дни на поиски вылетал «Ан-3». Два наблюдателя заработали себе снежную слепоту – и все без толку. Поиски продолжались месяц и другой.
Потом, как водится, трагедия начала забываться, а самолет понадобился для других целей. Количество неотложных дел отнюдь не убыло после того, как агрессор оставил нас в покое. Но еще и сейчас пилоты, пролетая над предполагаемым районом гибели наших друзей, пристальнее, чем обычно,
