Оп!.. Вынесло на перегиб, поджался, чуть-чуть даже пролетел по воздуху. Теперь немного притормозим и обработаем поворот… Ага, получилось. Нет, разгоняться мы не будем, сделаем это в следующий раз, а пока просто продлим удовольствие…
Трасса все равно кончилась быстрее, чем хотелось. Внизу стояли охранники, и один из них молча протягивал радиотелефон. Опять что-то неотложное…
– Да! – бросил он в трубку.
– Господин президент! – Он узнал взволнованный голос секретаря. – Пожалуйста, не поднимайтесь на гору. Только что получено сообщение чрезвычайной важности. Я сейчас направляюсь к вам…
Понятно. Разговор не телефонный. Президент мысленно чертыхнулся и заставил себя не смотреть на ползущую канатку. Кажется, с лыжами на сегодня покончено…
– Если я сам прибуду, это упростит дело?
– Очень, господин президент.
– Ждите.
Лыжи – в сугроб. Машина уже заведена, дверца услужливо распахнута. Пешком до оборудованного под резиденцию альпийского домика всего ничего, но на колесах секунд на тридцать быстрее, проверено.
Секретарь ждал при входе. Физиономия его была растерянной и, пожалуй, глупой. Так мог бы выглядеть суровый завуч, уличенный в стрельбе из рогатки по воробьям, либо профессор астрономии, проигравший спор на желание: объявить на научной конференции, что Земля стоит на трех китах, а звезды намертво приколочены к хрустальной сфере.
Проходя в кабинет, бросил «слушаю». Выслушал.
Дважды вперился в лицо секретаря – непробиваемая маска, а не лицо. Нарочно говорит деревянным, без всякого выражения голосом, и легко понять почему. Кому охота выглядеть идиотом. Не виноват, но пытается оправдаться хотя бы тоном: мол, не я это все устроил и не я обнаружил, я тут ни при чем, я только передаточное звено, не бейте по голове…
Усмехнулся – опять про себя. Спросил:
– Это точно?
– Подтверждено данными со спутников, сигналами бедствия с иностранных кораблей и самолетов. Из Чили и Новой Зеландии поступили сообщения о цунами средней силы. Есть сообщение с американской антарктической станции Амундсен-Скотт. Капитан судна «Зина Туснолобова», находящегося в районе Маршалловых островов, сообщил о внезапном изменении координат… судно находится сейчас на восемьдесят первом градусе южной широты, по-видимому, вместе с островами…
– Когда это произошло?
– Два часа пятьдесят минут назад.
«Так, – подумал президент. – Медленно, медленно работаем. Нет сомнений: американцы опережают часа на два… два часа уже на ушах стоят».
– Есть ли сообщения о катаклизмах на нашей территории?
– Пока не поступало.
– Докладывайте мне немедленно, если поступят.
Чуть-чуть отлегло от сердца. Катастрофы на российской территории в довесок к прыгающему континенту – это уже лишнее, не надо их… Почему-то у нас всегда так: стоит лидеру со скрипом повернуть государственный руль – нежданные катастрофы сыплются как из рога изобилия, один Чернобыль чего стоит. У народа крыша съезжает с понятными последствиями. А четыре года неурожая при Борисе Годунове? Мало ли, что давно это было! Для государственной власти нет слова «давно», законы ее всегда одни и те же. Власть – она и в Африке власть, и в шестнадцатом веке.
Стабильность нужна, стабильность. И цены на нефть чтобы не падали. Тогда лет через двадцать можно будет делать настоящие дела на мировой арене, не увязая по уши во внутренней политике, а главное, имея крепкий тыл, – подрастет новое, внушаемое поколение. Без непомерной армии интеллигентов и полуинтеллигентов с обязательной фигой в кармане. Вырастет стадо кичливых, сытых, самодовольных болванов, которым так легко внушить, что они свободны, и которыми так легко управлять. Безопасен раб, вообразивший себя одним из господ.
Пока еще в стране чересчур много умников. Не верящих. Рассуждающих. Кто широко образован и не прикормлен, тот всегда опасен. Нельзя всех их взять на службу, да не все и пойдут. Пьяный люмпен лучше: то, чего ему хочется, можно разрешить без ущерба для Власти.
Нужно время. Страна станет иной. Жаль будет, если достанется она уже преемникам…
Пронесет нынешний катаклизм мимо России – все равно хлопот не оберешься. Коммунисты поднимут вой, мол, у президента не все под контролем, да и вообще чего хорошего можно ждать от антинародной власти? Много они сами пеклись о народе… Свались завтра Луна на Землю – ответственность ляжет на президента: почему не удержал? Как будто президент отвечает за нарушение физических законов.
– Только Антарктида? – спросил он, помолчав.
– Пока только она одна. – Секретарь мгновенно уловил, куда клонит президент. Если материки начнут скакать туда-сюда, как блохи… Господи, пронеси, не надо!
Скакнул только один, притом обледенелый и по большому счету никому не нужный, – этого уже более чем достаточно. Политический катаклизм превзойдет размахом катаклизм природный.
– Причина? – спросил президент, подняв бровь. Секретарь едва заметно развел руками.
– Пока не установлена.
– Узнайте, кто в Академии наук ведущий специалист по геофизике, свяжитесь с ним немедленно. Также и с его научными противниками. Их мнение мне нужно знать уже сегодня, хотя бы в виде сугубо предварительных соображений. Для прессы: президент прервал отпуск и возвращается в Москву. Пусть подготовят самолет. Пока никаких публичных выступлений не будет. Впрочем, подготовьте черновик, я потом посмотрю. Лейтмотив: Россия не намерена вмешиваться в потенциальный конфликт… хотя нет, о конфликте не надо… Россия далека от намерений извлечь одностороннюю выгоду из создавшегося положения, войска – это подчеркните особо – не приведены в повышенную боеготовность, мы ждем от всех заинтересованных стран точного выполнения положений Вашингтонского э… какого года? ; – Пятьдесят девятого, господин президент.
– …Вашингтонского, тысяча девятьсот пятьдесят девятого года, договора о статусе Антарктиды. Точка. Текст договора найдется?
Секретарь оказался на высоте – текст был. Свежеотпечатанный на принтере. Быстро и цепко, как умели немногие, президент пробежал глазами документ. Ага… указан сам материк, перечислены попадающие под договор острова, и никакой географической привязки в виде широт и долгот. Стало быть, договор никак не может утратить силу автоматически…
Уже кое-что. Хотя ясно: это только отсрочка. Любой договор перестает соблюдаться, как только перестает быть выгодным. Но можно поволынить, потянуть время демаршами и апелляциями к так называемой мировой общественности… никто не знает, что это такое, но все к ней апеллируют… Все равно ясно, чем это кончится рано или поздно, но пусть лучше Штаты проглотят бесхозный континент поздно, нежели рано.
Может, под шумок и мы свой кусок пирога урвем – невкусный пирог, признаться, без него бы расчудесно обошлись, но не оставлять же другим! А хорошо, что при «танкисте», пэнэмаэш, мы из Антарктиды не ушли, не забывали выделять зимовщикам копейки, пэнэмаэш… Миллионы надо было давать, не жалея, новые станции строить десятками, столбить каждый ледник, на каждого тюленя бирку навесить – российский тюлень! Пусть российский криль жрет только законная российская треска, а чужую – взашей!
Смеялись бы над нами – да на здоровье! Всем известно, кто хорошо смеется… Ну ничего, главное, наши там есть. Пусть мало. И сейчас еще не поздно занять кое-что явочным порядком. Как «танкист» в Косове, пэнэмаэш. Заставим с нами считаться. Надо будет – пингвинов соберем, пусть попросят о протекторате России над какой-нибудь Землей Королевы Мод…
– Есть ли официальные обращения из-за рубежа? – спросил президент. Секретарь покачал
