Слёзы мира и еврейская духовность (философская месса)

образа жизни становится основным правовым принципом. Из всех противоречивых установок, которыми руководствовались законодатели предыдущих эпох, победила традиционная установка Московского государства: подозрительность и неприязнь к еврею из-за его религии», и умозаключает: «Как известно, позиция Московского государства по отношению к евреям определялась враждебностью ее правителей к иудаизму и евреям, и это несмотря на отсутствие еврейского населения» (1993, с. с. 187, 155). Антисемитизм, «не требующий физического присутствия евреев», — достаточно своеобразная аргументация школы Эттингера, а те же случаи в российской истории, которые нельзя подвести под явный антисемитизм (установления Екатерины II, Александра I и Александра II), школа Эттингера рекомендует знать как ухищрения дипломатического ремесла и государственно-правовой казуистики.

Однако последние медиевистские (средневековые) исследования лишают концепцию Эттингера ее изначальных оснований: оказалось, что борьба с «ересью жидовствующих» вовсе не была безоговорочным антисемитизмом, а резкие противоеврейские выпады русских властителей (царя Ивана 1У и владыки Геннадия Новгородского) больше напоминают обычную для того времени и тех правителей жестокосердную борьбу с протестантизмом. Профессор М. Фрейденберг выделяет из этих исследований работу Йоэля Раба «Жидовствующие» ли? История задушенной мысли' (2001г. ), где деятельность московской группы «жидовствующих» определяется как попытка «членов нового просвещенного слоя сломать монополию церкви в области культуры и мысли», и вовсе не антисемитизмом, а скорее наоборот, веет от заключительного итога Й. Рабы: «Эти плоды еврейской мысли и интеллектуальной любознательности легли в основу русского рационального мышления» («Еврейский камертон» 29. 08. 2002). Экскурс Ф. Канделя обнаруживает и духовное влияние «ереси жидовствующих» на русское духостояние: «Распространение „ереси жидовствующих“ сопровождалось появлением книг еврейских философов по логике, астрономии, астрологии и другим наукам. Эти книги переводились с иврита на древнерусский язык, в основном для того, чтобы доказать правильность еврейского летоисчисления и исторической традиции в сравнении с византийской. Были переведены „Слова логики“ Маймонида», «Тайная тайных», книга по астрономии «Шестокрыл» Эммануэля бен Яакова Бонфиса, астрологическая книга «Лопаточник», а также «Логика Авиасафа» мусульманского философа одиннадцатого века Газали, тоже переведенная жидовствующими с иврита. Переводились на древнерусский язык Книга Даниила и апокрифическая Книга Ханоха; имелся у жидовствующих даже сборник еврейских празднических молитв, так называемый «Псалтырь Федора Жидовина», который перевел крещеный еврей Федор' (2002, ч. 1, с. 78-79).

Но самое весомое опровержение сути исторической гипотезы Ш. Эттингера в связи с русским «врожденным» антисемитизмом заключено в русской фольклористике и русские народные былины содержат образцы опоэтизированных еврейских библейских мотивов отнюдь не в антисемитском направлении. Школа русских этимологов, возглавляемая в конце XIX столетия блистательными профессорами А. Н. Веселовским и Н. С. Тихонравовым, культивировала идею, что народная словесность развивается посредством совмещения и заимствования, часто апокрифического, сюжетов, сказаний и преданий других народов. Веселовский, создав для познания этого явления особую отрасль — «поэтику сюжетов», без принципов которой невозможно серьезное изучение сублимации культур, сотворил в своей уникальной по широте охвата материала докторской диссертации («Славянские сказания о Соломоне и Китоврасе и западные легенды о Морольфе и Мерилине», 1872г. ) шедевр этой отрасли на примере русско- былинного восприятия библейских апокрифических сюжетов об еврейских царях Давиде и Соломоне. Веселовский пишет, «что рукописи этой редакции пришли к нам из Новгорода и Пскова. Н. С. Тихонравов ставит это последнее обстоятельство в связь с развитием ереси жидовствущих» (2001, с. 250-251). Цитируемый далее отрывок из центральной книги «ереси жидовствующих» — Голубиной книги — показывает не только духовное качество «ереси» и ее духовный кругозор, но также характеризует в общем плане теорию заимствования Веселовского, на базе которой строится «поэтика сюжетов»; отрывок воспроизводит часть диалогистики русского сказителя Волота (Владимира) и еврейского царя Давида, в котором ясно сквозит не антисемитское отторжение, а проникновение русского пытливого ума в еврейскую мудрость:

'Говорит он царю Давиду Иессеевичу:

Ой ты гой еси, нашь премудрый царь,

Премудрый царь, Давид Иессеевич!

Прочти, сударь, книгу Божию,

Объяви, сударь, дела Божии,

Про наше житие про свято-русское,

Про наше житие свету вольного:

От чего у нас начался белый вольный свет?

От чего у нас солнце красное?

От чего у нас млад светел месяц?'

(цитируется по А. Н. Веселовскому, 2001, с. 205).

Проникновение , как оказывается, слагает сквозной динамический принцип «ереси жидовствующих» и ересь как таковая происходит не со стороны жидовствующих, а со стороны русских, выпытывающих у жидовствующих совета о своей жизни, «про наше житие про свято-русское», — как сказано в русском сказании: «Оуведаша же мудреци его книжници, вызыскаша Соломона» (отведать мудрости этой книги взыскан Соломон). Соломон был излюбленный персонаж еврейских апокрифических сюжетов в русском сказительном фольклоре, но особой популярностью пользовалась легенда о жене Соломона (царице Савской?) и в русском языке осталось женское имя — Соломонида. Веселовский свидетельствует, что впервые русские сказания на еврейские темы появились в ХIV веке, а Тихонравов называет списки 1477 и 1494 годов, но самое знаменательное здесь то, что в «ересях жидовствующих» царь Давид называется «нашь премудрый царь» и сказатель обращается к еврейскому царю за разъяснениями по поводу «книги Божией», несомненно еврейской Библии (Тора + Танах), не только в связи с общевселенскими космическими аспектами, но и относительно духовного мировосприятия. Комментируя приведенный отрывок из диалога Давида с Волотом, Веселовский передает всю цепь вопросов: «И далее в том же роде: откуда у нас звезды, ночи, зори, ветры, дождик. Отчего у нас ум — разум, наши помыслы, мир-народ; отчего у нас кости крепкие, от чего телеса наши, от чего кровь-руда наша? От космогонического миросозерцания вопросы переходят потом в область исторических, житейских отношений» (2001, с. 206). Таким образом, значение «ереси жидовствующих» в Московском государстве, хотя еще недостаточно исторически выясненное, проявляется не по линии антисемитизма, а оборачивается в сторону духовного восприятия от еврейского источника; не здесь ли таятся истоки русского еврейства как русско-еврейского культурного синтеза.

Главное, что доктрину русского «врожденного» антисемитизма историческая школа Ш. Эттингера декларирует не просто как научную догму, но как политическое течение, которое и выставляется первопричиной или политической установкой в походе израильских критиков против Солженицына и других русских писателей-классиков. Самый рьяный адепт этой доктрины — А. Красильщиков доводит ее до завершающего вида, ставя антисемитизм ключевым показателем «расы Хама» — русского народа: «В России государственный и бытовой антисемитизм были всегда. Юдофобия Кремля считалась прямой дорогой к обретению популярности в народе. Коммунисты становились народной патриотической властью, как только демонстрировали свою юдофобию» («Еврейский камертон» 31. 10. 2002). Как подлинная догма, эта доктрина делает излишней детальную аргументацию антисемитизма русских духовников и отсюда исходит поражающая легковесность и субъективность в антисемитских доводах. A priori ясно, что