систему!) нарушать привычные представления, пробивать тот ажурный непоколебимый купол, который так хотелось бы видеть вокруг прирученных и изученных законов природы.
Те десятки тысяч (!) фактов, которые сообщают в письмах и устно самые различные люди (абсолютно не заинтересованные в том числе), справедливо расцениваются психологами как недоказательные. Чтобы удостовериться в наличии явления, его надо повторить сотни раз и добиться возможности воспроизвести при первой необходимости. В телепатии этого пока не удается. Какое-то необычное психофизиологическое состояние нужно для того, чтобы мозг принял сигнал. Недаром рабочее состояние телепата сравнивают с вдохновением поэта – оба они странно появляются и с легкостью исчезают. Подавляющее большинство бытовых случаев приема сигнала близкими людьми сопряжено было с тяжелыми, а порой и с трагическими моментами в жизни индуктора.
Необходимы строжайшие эксперименты. Они проводятся.
В жизни многих скептически настроенных физиков и биологов телепатия сыграла роковую роль той двери, которую не советовал открывать своим женам Синяя борода. Снисходительно согласившись принять участие в исследованиях передачи мыслей, они с головой уходили в эту область и уже весь остаток жизни посвящали поиску. Неизвестность, существует ли даже сам феномен, полная неясность механизмов такой передачи, дразнящее ощущение, что вот-вот последует догадка, – все это действует на разум ученого, как огонь на мотылька.
Открытие приходит с неизменностью, если специалисты от высокомерного отрицания поднимаются до заинтересованного скептицизма. И тогда лишь уровнем знаний и приборов определяется расстояние до успеха.
Но способность черного ящика к принятию и передаче сигналов – только первый раздел этой последней главы.
Слово, облеченное властью. Информация с черного хода
И мы, такие знающие сегодня, какими наивными и темными предстанем последующим поколениям.
Было это несколько лет назад в крупном городе одной из северных стран. Среди бела дня совершалось ограбление большого банка. Все протекало по канонам, многократно описанным в детективной литературе: преступник, угрожая пистолетом, заставил посетителей и служащих лечь на пол, а сам принялся набивать деньгами принесенный с собой спортивный чемодан. Из боковой двери вышел в зал директор банка. Не успев осознать опасность, он бросился на грабителя, который обернулся и хладнокровно застрелил его, после чего спокойно вышел, сел на велосипед и скрылся.
Одна особенность отличала это событие от обычных ограблений: преступник работал в одиночку, действия его отличались таким автоматизмом, будто он всю жизнь только и делал, что грабил банки и стрелял в мешавших ему. По счастливой случайности, он был пойман всего через несколько часов. Стеклянные, малоподвижные глаза и мертвенная бледность надоумили полицейских привлечь к допросу врача. Так возникло необычайно громкое дело: грабитель был в загипнотизированном состоянии. О сделанном он ничего не помнил. Через некоторое время по его указаниям был арестован и человек, оказывавший на него беспрекословное влияние. Этот бывший эсэсовец полностью отрицал свою вину, алиби доказал, прямых улик не было. С тем, кто совершал ограбление, он был знаком очень давно и (по рассказам жены подсудимого) мог внушить ему все, что угодно: собственное сознание, воля и разум будто отключались у слабодушной жертвы с первых же слов приятеля.
Выяснить ничего не удалось. Специалисты по гипнозу и внушению с уверенностью говорят лишь одно: даже при самом полном отключении сознания человека нельзя толкнуть на поступок, противоречащий его нравственным основам. Рассказанное не опровергает их убежденности, ибо о духовном мире преступника мы ничего не знаем.
В средние века в той же стране, в столице ее, Копенгагене, осужденному объявили: вместо мучительного колесования его подвергнут безболезненной и легкой смерти – вскрытию вен (так кончали с собой древние греки и римляне). Ему завязали глаза и сделали на руке небольшой (совершенно безопасный) надрез. Пролитая на руку теплая вода создала ощущение вытекающей из вены крови. Когда повязку сняли, человек был мертв! Самое удивительное ожидало исследователей впереди. Все признаки говорили о смерти от вскрытия вены. Мозг был обескровлен, отхлынувшая от него кровь ушла в свои депо – селезенку и печень, лишь частично осталась в спавшихся кровеносных сосудах. Смерть от страха ожидания смерти принесла еще и точную картину ожидаемого процесса гибели.
Став очевидцем катастрофы, женщина от ужаса перестала видеть. Зрение отсутствовало у нее уже несколько месяцев, но проведенные исследования с достоверностью показали: никаких нарушений нет, потеря зрения носит чисто нервный характер. И тогда было проделано обыкновенное чудо: женщине внушили, что, когда врач досчитает до пяти, она прозреет. И она снова увидела! Как прежде. Слепоты не было и в помине.
Три эти столь разные истории равно относятся к странному состоянию мозга, название которого – гипнотическое – издавна и справедливо связано с самыми поразительными проявлениями психики.
На древних египетских папирусах возрастом около двух тысяч лет было найдено детальное описание, как погружать юношей в гипноз, чтобы получить от усыпленных сведения о будущих урожаях, исходах предстоящих войн и судьбах фараонов. Предполагают, что папирусы эти списаны с еще более старых, так что возраст гипноза – несколько тысячелетий. Он был известен народам севера и передавался от шамана к шаману, им пользовались жрецы и знахари, фокусники и прорицатели всех древних народов на всех материках. В средние века искусство усыплять было почти забыто ввиду опасности демонстрировать что-либо непонятное, и только узаконенные «святые» целители пользовались гипнозом, считая, что употребляют крохи божественной власти над телами смертных. А в конце восемнадцатого века на гипноз наткнулся австрийский врач и музыкант Месмер – с него, пожалуй, и начинается «донаучный» период познания этого состояния мозга.
Широкообразованный, мгновенно увлекающийся Месмер пробовал лечить больных прикладыванием небольшого магнита и с удивлением убедился в его целительных свойствах. Паралич, шум в ушах, бессонница, боли в печени и суставах – десятки болезней и недугов исчезали от прикосновения намагниченной стали. Один ученый, избавленный Месмером от слабости зрения, писал, что у природы подсмотрен «один из ее самых таинственных движущих моментов».
Десятки больных превозносят новый метод, сотни жаждут исцеления. В это время сам Месмер с восторгом и недоумением убеждается, что магнит ни при чем: больные выздоравливают даже от простого прикосновения его руки или железного жезла. Как всегда в подобных случаях, на помощь пришла спасительная спекулятивная гипотеза: Месмер начинает утверждать, что в каждом теле содержится некая магнетическая неощутимая жидкость, истечение которой от человека к человеку и лечит страдальцев, ибо самая болезнь – не что иное, как уменьшение этого животворящего вещества. Но в таком случае не обязательно присутствие целителя, он может излить часть своего магнетического запаса на любые предметы, приобретающие с его прикосновением такое же лечебное свойство. (Так и видится, как журналист эпохи Месмера, приведя эту высоконаучную идею, торжествующе пишет: «И жизнь подтвердила догадку!»)
Сохраним профессиональную преемственность: жизнь, казалось, подтвердила догадку Месмера. Прикосновением руки был наделен «исцеляющей силой» огромный бак, за который могли держаться одновременно более десяти больных, и дерево во дворе особняка Месмера – теперь под его кроной один за другим чувствовали облегчение приезжие бедняки.
Потом Вену сменил Париж. Новые толпы больных, гигантская слава и распространенность месмеризма, комиссия Парижской академии наук, назначенная королевским приказом (в ее составе был, кстати, и знаменитый врач Гильотен, творец нового орудия казни, получившего его имя и удостоившего
