внимательнейшим образом изучают, а потом подвергают самому настоящему допросу.
Истлин помедлил еще немного, никак не решаясь уйти. Наконец он повернулся к двери.
– Доброй ночи, Софи, - произнес он и ушел.
Тремонт- Парк располагался на мягком пологом холме к северо-западу от Лондона. Дорога к нему, длинная и извилистая, причудливыми изгибами опоясывала холм, и прежде чем удавалось их преодолеть, сама большая усадьба открывалась глазам путника трижды, и каждый раз с разных сторон. Владельцы имения собирались проложить более прямой маршрут взамен старой кружной дороги. Такие планы вынашивались не один год, но тормозила дело большая стоимость строительства. Существовала еще одна причина. Никто из хозяев Тремонт-Парка не хотел, чтобы имение сразу представало перед посторонними, которые пожелали бы явиться без приглашения. Почти из каждой комнаты в доме, за исключением разве что помещений, выходящих окнами на задний двор, открывался вид на дорогу, и любой приближающийся к усадьбе экипаж легко просматривался с расстояния по меньшей мере пяти миль. Если вдобавок вооружиться подзорной трубой, то можно без труда разглядеть опознавательный знак на дверце кареты. Не одно поколение графов Тремонтов пользовалось подобным преимуществом, чтобы вовремя ускользнуть из дома. Таким образом им удавалось избежать встречи с кредиторами, нахлебниками, родителями жены, а в одном примечательном случае -и с королевским кортежем.
Софи сидела за маленьким столиком, покрытым белой льняной скатертью, поверх нее - золотой парчовой салфеткой с крупными тяжелыми кистями. На столе стояла тарелка с тонко нарезанными ломтиками огурцов и помидоров, а также крошечными аккуратными сандвичами. Софи оценила искусство заботливой миссис Бил, постаравшейся придать как можно более привлекательный вид ее скромной трапезе, но лишь отпила глоток чаю, а сандвичи скормила птицам.
Летние дни становились все короче, предвещая скорый приход сентября. Софи решила посвятить время своему дневнику. Она откинулась на спинку массивного кресла и подтянула к себе колени, чтобы удобнее устроить на них дневник.
В задумчивости она провела кончиком пера по губам. Стоит ли описывать скандал, который сегодня утром учинил Тремонт в приступе ярости? Как показалось Софи, граф приступил к завтраку во вполне благодушном настроении. Тремонту только что принесли вчерашнюю газету и подали его обычный завтрак - яичницу с помидорами. Вопреки обыкновению граф не высказывал никаких язвительных замечаний по поводу газетных новостей.
Софи осталась довольна, что завтрак проходит тихо. Меньше всего ей хотелось привлекать к себе лишнее внимание. Она предпочла бы принимать пищу у себя в комнате, если бы Тремонт не настаивал на том, чтобы она составляла ему компанию за столом. Он редко приглашал племянницу к участию в разговоре. Заставляя Софи присутствовать на их совместных трапезах, он лишь стремился подчинить ее волю своей.
Неожиданно Тремонт с силой хлопнул газетой по краю стола, заставив вздрогнуть Софи и лакеев.
– Невежа! - закричал граф, вскакивая из-за стола.
Софи смотрела на Тремонта во все глаза, а лакеи обратились в слух.
– Нахал! Выскочка! Мы же договаривались! Сердце Софи тревожно забилось. Внезапно на нее напала икота, и Софи прикрыла рот рукой.
Тремонт свернул газету в трубочку и тряс ею перед носом леди Колли.
– Готов поклясться, ты будешь довольна. Я-то знаю, что он тебе нравится.
– Что случилось, милорд? - Софи постаралась ничем не выдать своих чувств.
– Ты еще спрашиваешь? Я бы ничуть не удивился, если бы узнал, что упоминаемый им план вы состряпали вместе. - Тремонт обогнул стол и швырнул газету Софи на тарелку. - Почитай-ка сама. Он выставил меня на посмешище! И если я узнаю, что ты действовала заодно с ним, я вышвырну тебя из дома.
Софи взяла в руки газету и, прежде чем развернуть, аккуратно стряхнула с нее остатки яичницы.
– И не думай, что ты сможешь просить моего сына о помощи. Гарольд и пальцем не пошевелит ради тебя, после того как узнает о твоем очередном вероломстве! Вот! - С оскорбленным видом граф ткнул пальцем в колонку. - Полюбуйся, что натворил твой подонок!
Софи начала читать.
Упомянутый Тремонтом «подонок», как убедилась Софи, женился. Всего два дня назад. Выбор даты сам по себе достаточно примечателен, если учесть, что ровно за три дня до свадебной церемонии леди София согласилась наконец принять предложение этого «выскочки и нахала» - и составить его счастье.
Совершенно ясно, что их брак с «негодяем» главным образом составил бы счастье Тремонта, но никак не ее собственное или ее незадачливого жениха.
Да, решила Софи, обмакнув перо в чернильницу, пожалуй, именно так она все и опишет в своем дневнике.
Глава 5
Аннет Сойер осторожно пробиралась сквозь толпу в гостиной лорда Хелмсли. Сегодня его салон полон, как никогда. Аннет услышала о прибытии Истлина примерно полчаса назад, но терпеливо выждала время. Она собиралась разыграть сцену неожиданной случайной встречи. Маркиз не должен заподозрить, что в ее действиях есть какой-то умысел. Если бы он сам ничего не заметил, то уж наверняка заметили бы его друзья, которые находились тут же.
Граф Нортхем прибыл первым в сопровождении молодой супруги, которую назвал своей женой всего несколько месяцев назад. Они составляли неплохую пару, хотя графиня страдала весьма досадной хромотой, незаметной, лишь когда ей случалось кружиться в вальсе. О прибытии мистера Марчмена объявили почти сразу же после Нортхема и его жены. Теперь он стоял в гуще гостей Хелмсли и непринужденно беседовал с ними, но Аннет было хорошо известно со слов Истлина, что он лишь тщательно скрывает свое дурное самочувствие. Мистер Марчмен - Аннет никогда не называла его Уэстом, как обычно обращались к нему Истлин и другие приятели, - старался избегать закрытых помещений, испытывая непреодолимое желание скорее выйти на свежий воздух. Виконт Саутертон появился, ведя под руку леди Пауэлл. Как и Аннет, леди Пауэлл стала вдовой и с удовольствием пользовалась небольшими привилегиями своего положения.
Покойный супруг леди Пауэлл, респектабельный джентльмен, чье имя занесено в книгу пэров, оставил после себя значительное состояние, в то время как муж миссис Сойер, убитый на войне армейский капитан, обеспечил свою вдову скромным пенсионом.
Саутертон, как отметила Аннет, не задержался надолго возле своей вдовушки, которая тут же приняла деятельное участие в оживленном разговоре с бароном и баронессой Баттенберн и, казалось, вовсе не заметила исчезновения кавалера. Миссис Сойер мысленно поаплодировала ее разумной стратегии, тем более что и сама нередко прибегала к ней, когда речь шла о своенравных и упрямых представителях сильного пола.
Своим самым нелепым и досадным промахом Аннет посчитала то, что пришла сегодня в салон Хелмсли последней. Аннет показалось, что она заметила у входа карету Истлина, но, не найдя его в гостиной, она решила, что ошиблась. Столкнувшись с лордом Хелмсли, она тут же заподозрила какую-то интригу. Она знала, что Истлин делает что-то для правительства, но его проклятая осторожность мешала разузнать подробнее о его миссии. Однако Аннет обладала тонким чутьем на такие вещи, и сейчас оно подсказывало ей, что в гостиной Хелмсли что-то происходит. Если Истлин ничем не обнаруживал особый интерес к хозяину дома, то выражение лица Хелмсли выдавало его с головой. Конечно, кое-кто мог
