– Если в твоей душе осталась рана, я сумею ее исцелить. - Продолжая сжимать руку мужа, Софи вновь заговорила, но уже без улыбки: - Я ни о чем не жалею. Ист. Возможно, я слишком жестока, но я абсолютно не испытываю жалости к Тремонту. Изгнание стало для него достаточным наказанием. Хотя, может быть, для него это даже более суровая кара, чем повешение. Его участь разделят с ним его друзья, а ведь их тоже вполне могли приговорить к виселице. Ты спас их от смерти. Они должны благодарить тебя за такой подарок.
– Или, наоборот, проклинать, - возразил Ист.
– Да, возможно, и так, - согласилась Софи.
– А как же Дансмор?
Софи закрыла глаза. Перед ее мысленным взором все еще стояла страшная картина: распростертое на полу неподвижное тело Гарольда и книги повсюду. Когда завал удалось разобрать, оказалось, что крови почти не было, лишь голова виконта, повернутая под неестественным углом, не оставляла надежды, что он жив. С той страшной ночи прошло уже два месяца, но воспоминания о случившейся трагедии еще не стерлись в памяти Софи.
– Его ждала гораздо более страшная участь за смерть миссис Сойер, да и епископы нашли бы способ посчитаться с ним. В том, что Роберт и Эсми могут считать смерть своего отца результатом несчастного случая, а не убийства, - милосердие Господне. Принц-регент проявил редкое великодушие, оставив поместье семье Дансмора. Тремонт-Парк теперь будет принадлежать Роберту, и здесь тоже исключительно твоя заслуга. Ведь именно ты ходатайствовал от его имени перед принцем.
– Скорее заслуга полковника.
– Нет, твоя. Пожалуйста, не отрицай. Я всегда узнаю работу Мастера.
– Леди Дансмор и так достаточно настрадалась, - тихо проговорил Ист. - А дети не должны нести наказание за грехи своего отца.
Софи положила ладонь Иста на округлую выпуклость своего живота, едва заметную под пышными складками ее шелковой туники.
– А как насчет отцовских добродетелей? - спросила она. - Я хотела бы, чтобы наш ребенок стал таким же добрым и чутким, как ты. Чтобы он обладал твоей силой воли, чувством долга, стремлением во что бы то ни стало добиваться торжества справедливости.
Софи замолчала, пытаясь справиться с охватившим ее волнением. Истлин нежно поцеловал ее в лоб.
– Пусть лучше у нашей малышки будет твое великолепное упрямство и необыкновенная способность выдумывать все новые и новые шалости, - прошептал он. - А еще пусть у нее будут твои глаза.
И тут ребенок вдруг начал толкаться, заставив невольно вздрогнуть обоих родителей.
– А вот и доказательство его силы, - улыбнулась Софи.
– И характера, - добавил Истлин, проведя рукой по ее животу.
Услышав звук приближающихся шагов и взрывы смеха, Ист отступил на шаг и взял Софи под руку.
– Я же говорил, что они здесь! - воскликнул Саут. - Теперь каждый из вас должен мне по шиллингу. И никаких векселей и долговых расписок! Вам придется сейчас же выложить деньги. - Саутертон протянул руку, и Норт с Уэстом положили ему на ладонь по монете.
– А какую версию ты предложил? - спросил Ист Нортхема. - Где, по-твоему, нас следовало искать?
– В чулане под лестницей, - ответил Норт. Супруги обменялись взглядами. В глазах Софи искрился смех, во взгляде Иста таился ужас.
– Мы принесли извинения твоим родителям, Ист, так что ничего страшного не случилось. Учитывая обстоятельства, они вели себя на редкость великодушно, - окинул их взглядом Уэст.
Ист предупреждающе поднял руку.
– Избавь меня от подробностей, Уэст, иначе мне придется обратиться к твоим секундантам.
– От меня ты больше не услышишь ни слова, - покачал головой Уэст.
Чтобы заверить Истлина в том, что их тайна останется между ними, герцог Уэстфал многозначительно посмотрел на других посвященных:
– Норт? Саут?
– Ист? - весело ухмыльнулся Саутертон.
Софи вопросительно взглянула на того, чье имя еще не называлось.
– Уэст?
Тот улыбнулся по-мальчишески задорно:
– Прекрасно, миледи. Целиком звучит так: Норт, Саут, Ист, Уэст навеки вместе. Быть верным другу - дело чести.
Саут тут же подхватил слова:
– Закону этому подвластны.
Норт добавил:
– Солдат.
– Моряк, - продолжил Саут.
– Шпион, - слегка поклонился Уэст.
– И Мастер, - произнес Ист, крепко прижимая к себе Софи.
Софи захлопала в ладоши, выражая свое восхищение.
– По-моему, просто замечательно. Я потрясена.
– Не стоит поощрять Саута, - предупредил Норт, - а не то он примется писать очередные вирши, а ведь он не Байрон.
– Вашему Байрону далеко до Саутертона, - парировал Саут.
Уэст указал рукой на открытые двери:
– Полковник хотел бы проводить твою жену к столу, Ист. Если ты, конечно, позволишь ему.
– Софи! - повернулся к жене Ист.
Леди Истлин кивнула, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
– С удовольствием. В конце концов, вечер устроен в честь полковника. - Софи грациозно поклонилась и покинула галерею под восхищенными взглядами друзей. Четверка, составляющая Компас- клуб, продолжала смотреть ей вслед, пока Софи не скрылась в шумной толпе гостей.
Уже глубоко за полночь Софи и Ист добрались наконец до Эверли-сквер. Дворецкий встретил их у дверей и помог избавиться от верхней одежды. Истлин окинул взглядом лестницу, ожидая увидеть там юного Роберта. Софи заметила его взгляд и вздохнула. Прошло уже девять дней с тех пор, как Абигайл и дети переехали в Тремонт-Парк, но Софи все еще казалось, что без них дом стал слишком тихим и пустым. Леди Гилберт ни на минуту не покидала Абигайл, находясь у постели выздоравливающей все время, пока та оставалась в доме Истлина. Поэтому Софи нисколько не удивилась, когда ее тетя вдруг выразила желание сменить лондонский дом на пригород и переехать в Тремонт-Парк. Но Софи никак не ожидала, что ей будет не хватать стука знаменитой трости старой леди, которым сопровождалось ее передвижение по дому.
Софи коснулась руки Иста.
– Нам недолго придется оставаться в одиночестве, милорд. Пожалуй, стоит насладиться им в полной мере.
– Могу сразу предложить несколько способов, как лучше провести время. - Маркиз снова взглянул на лестницу, но Софи заметила в его глазах совсем другое выражение.
– Я побежала бы с тобой наперегонки, но, боюсь, мне помешают юбки, - объяснила она.
– Да и твой огромный живот, - добавил Ист. Его замечание ничуть не обидело Софи, которая тут же принялась внимательно разглядывать выступающий вперед живот. Тогда Истлин подхватил ее на руки и легко, как пушинку, поднял над полом. - Ты у меня стройная, как невинная дева! - воскликнул он.
– Сомневаюсь, но твоя мама говорит, что мой живот не будет особенно заметен месяцев до восьми.
Истлин с Софи на руках принялся подниматься вверх по лестнице.
