Необходимо было немедленно найти какое-то укрытие, чтобы защитить хотя бы спину, но вокруг был лишь голый камень, оплавленный дюзами хронстовского корабля во время его посадки. Оплавленный камень… Это сочетание двух слов подсказало ему хорошую идею — выжечь в камне углубление, что-то вроде узкого окопа, в котором он мог бы укрыться, вот только для того, чтобы воплотить этот замысел в жизнь, необходимо было время, свободное от непрерывных атак сверху, — хотя бы пару минут, — но не было у него этих минут… И он продолжал рубить мечом, пытаясь одновременно отражать атаки со всех сторон и понимая уже, что надолго его не хватит. То одна, то другая тварь успевала полоснуть его своими когтями, прежде чем меч разделял ее на две обуглившиеся части. Силы постепенно оставляли Танаева.
Во время напряженного рукопашного боя пространство словно смыкается вокруг бойца, остается лишь небольшой круг, равный замаху меча, внутри которого он должен видеть каждую мелочь, чтобы успеть отразить очередной выпад и нанести ответный удар. Того, что происходит за пределами этого круга, боец не видит.
А на корабле Хронста между тем развивались события, от которых зависела судьба Танаева и многих других людей.
Весть о том, что князь Хронст не выдержал поединка с землянином и позорно бежал от него, распространилась по кораблю с быстротой молнии, приводя в уныние верных Хронсту слуг и вселяя радость в сердца его пленников.
Как это часто бывает, восстание вспыхнуло стихийно, раньше, чем планировали его организаторы и подготовители. Руководители сопротивления вынуждены были на ходу приспосабливаться к опережавшим их планы событиям.
К чести Андреева, он сумел быстрее всех остальных руководителей подпольных групп оценить происходящее и распорядился немедленно раздать все имеющееся в тайниках оружие. Вслед за этим последовал приказ: захватить и попытаться вывести из строя все переходные лифты и тамбуры, чтобы затруднить стражам возможность быстрого перемещения по кораблю.
Затем была предпринята попытка захвата оружейной и внешних батарейных комплексов, к сожалению, не увенчавшаяся успехом. Ланвелло, возглавивший руководство стражами и внутренними командами, быстро сориентировался в ситуации и постепенно брал инициативу в свои руки. Ему удалось полностью изолировать нижние ярусы башен, захваченные бойцами сопротивления, и теперь под его контролем находились все жизненно важные центры корабля.
Сидя в кабинете князя, перед огромным экраном, на который передавалась вся информация, он отдавал короткие приказы, направляя ударные группы на самые важные участки схватки и постепенно тесня заговорщиков к самым нижним, энергетическим отсекам. План его был прост и потому имел все шансы увенчаться успехом. Он собирался загнать восставших в помещения энергетических комплексов, закрыть переходные тамбуры и затем выпустить из магнитных ловушек небольшую порцию высокотемпературной плазмы, чтобы разом покончить со всеми проблемами.
Это ему почти удалось. Отчаянное сопротивление продолжалось лишь в районе зеленой башни, но с каждой минутой оно слабело, и отряды стражей медленно продвигались вперед, к последнему, еще открытому тамбуру. В неспешности их действий чувствовалась полная уверенность в собственной победе. Слабо вооруженные, не подготовленные к длительному бою отряды повстанцев уже израсходовали большую часть боезапаса своих немногочисленных энергетических ружей и теперь вынуждены были шаг за шагом отступать к последнему рубежу, обороняясь только мечами.
И в этот момент, когда до победы оставалось несколько коротких шагов, экран перед Ланвелло мигнул, и его пространство заняло увеличенное на всю стену лицо Хронста.
— Что здесь происходит, капитан?
— Восстание, мой господин! Но мы уже справились с этой проблемой, через несколько минут заговорщики будут уничтожены!
— Меня не интересуют ваши внутренние проблемы! Что с землянином? Вы схватили его?
— Ему удалось вырваться наружу. Он сумел пробить мечом титана наружную обшивку и теперь сражается с башенными стражами в нескольких метрах от корабля.
— Почему вы до сих пор не уничтожили его огнем корабельных батарей?
— Повстанцы блокировали энерговоды, мне не удается подать питание на наши батареи.
— В таком случае, немедленно поднимайте корабль и превратите землянина в пар струей реактивной плазмы!
— Но, мой князь! Если я начну процедуру старта, это позволит повстанцам вновь взять инициативу в свои руки. Я буду вынужден отозвать свои отряды. У нас не хватает людей, и большинство технического персонала сейчас сражается с повстанцами!
— Меня не интересуют повстанцы! Только эта тварь с мечом Прометея в руках имеет для меня значение. С повстанцами мы разберемся позже, немедленно поднимайте корабль!
И, наконец, наступил момент, когда Глеб, теряя устойчивость, пошатнулся от пробившегося сквозь его защиту удара. Еще один такой удар, и он не устоит на ногах. Образ великана, прикованного к скале, на мгновение возник перед глазами. Орел терзал его печень долгие, долгие годы, но великан, которому принадлежал меч, оказавшийся сейчас в руках Глеба, не сдался и не попросил пощады.
«Но ведь он был титаном, а я всего лишь человек!» Эта мысль не оправдала его в собственных глазах, а возникшее видение на какие-то мгновения помогло собраться с силами и отразить очередную, одновременную атаку сразу трех летающих чудовищ.
Однако гарпиям не было конца. Все новые и новые стаи летели от башен в сторону сражения, словно стаи ворон слетались к полю павших.
И вдруг все кончилось. Повинуясь внезапному сигналу, все гарпии одновременно повернули обратно к кораблю.
У Глеба не было времени раздумывать над тем, почему это произошло. Воспользовавшись представившейся передышкой, он лихорадочно рубил камень у себя под ногами и успел-таки вырубить квадратное углубление почти метровой глубины, когда со стороны корабля долетел оглушительный и слишком знакомый рев — началась продувка стартовых двигателей, и навигатор Танаев прекрасно знал, что должно последовать вслед за этим.
Князь решил обратить свою злобу и ярость в струю огненной плазмы, чтобы наверняка и без всяких проблем покончить с человеком, посмевшим бросить ему вызов.
У Танаева оставалось еще минуты две до того, как корабль оторвется от поверхности планеты и встанет на огненный, все разрушающий под собой столб.
«Бежать к станции?» — мелькнула на секунду мысль. Но это было бесполезно. Один раз князю уже удалось разрушить станцию, которая в тот раз была исправна, и все ее защитные системы оказались бессильны пред ним. Сейчас это просто груда мертвого стекла. Нет, станция ему не поможет, только он сам мог решить исход поединка… Какого поединка? Что он может сделать с громадой корабля, если тот обрушит на него с километровой дистанции столб своей реактивной струи? На таком расстоянии световой меч окажется бесполезным. Во время схватки Танаев познакомился с его возможностями и знал, что предельная длина светового лезвия — два метра.
Но под аккомпанемент этих похоронных мыслей он продолжал рубить и жечь породу на дне своего шурфа. Даже если ему удастся углубиться в камень на два метра — даже если на десять, — после отвесного удара реактивной струи от него не останется и пепла.
Корабль проснулся от долгой спячки. По всему его огромному корпусу пробегали волны незатихающих вибраций, и под днищами его огромных башен медленно пробуждались упрятанные там вулканы. Старт приближался, и вместе с его приближением сокращались последние секунды жизни человека, которого в далеком прошлом звали Глебом Танаевым.
Никогда раньше Глеб не занимался бессмысленным делом в тот момент, когда его жизнь висела на волоске. Никогда раньше, так почему же теперь он не может остановиться? Почему его руки снова и снова, подчиняясь упрямому приказу сжавшегося в комок боли и ярости сознания, продолжают рубить дно этого проклятого и совершенно бесполезного шурфа?!
И вдруг из глубин его необъятной памяти всплыло одно-единственное слово: «Сапрон». Ничего не значащее для постороннего слово — для него оно означало жизнь! Потому что именно здесь, у него под
