Решив разобраться в этом странном зове, он встал, слез с сеновала, — благо не пришлось никого будить, и проскользнул на улицу. Ярко и ядовито светила луна, словно хотела подчеркнуть, что скелет бывшего села доживает свои последние дни. Они уйдут отсюда, а все село растаскают по бревнышку военные физики для своих исследований.
На улице ему стало совершенно ясно, что зов шел из того большого дома, в котором стоял танк, впрочем, он об этом уже догадался.
Внутри ничего не изменилось, разве что красное кресло в свете луны стало темней и казалось залитым кровью… Вскоре ему придется подключить это кресло к внешнему порталу, пока он еще не знает, в каком месте находится портал, но в инструкциях тех механизмов, которые они везли в багажнике своей машины в отдельном ящике, говорилось, как это надо делать, а портал найдется. В этом он нисколько не сомневался. Вскоре ему придется сажать в это кресло людей против их воли… «Хватит ныть, — оборвал он себя, — это же не электрический стул… А откуда ты знаешь? Со слов все того же Павла?»
Чтобы наверняка убедиться в том, что именно ждет человека в этом кресле, надо самому в него сесть, но обратно уже не вернешься…
Внутри машины зов стал сильнее, Сергей уселся в водительское кресло и почувствовал под руками живое тепло.
— Что, и тебе не спится? Ну, и чего ты от меня хочешь?
Он пробормотал это себе самому, но неожиданно получил ясный и четкий ответ: «Возьми шлем!»
— Шлем? Какой шлем? Здесь нет никакого шлема!
— Есть. В ящике под твоим креслом.
И действительно, под креслом оказался ящик, не замеченный ими раньше. Когда он его открыл, рука нащупала скользкую поверхность шлема. Он вытащил его наружу и попытался рассмотреть, но в полумраке кабины, освещаемой лишь огоньками пульта, это ему плохо удавалось. За шлемом из-под сиденья тянулся длинный и толстый кабель, уходивший в глубины машины.
— Надень шлем.
— Зачем?
— Трудно объяснять. Надень — узнаешь.
Почему бы и нет? До сих пор техника иновремян не проявляла к нему враждебности, хотя порой ему и казалось, что в ней скрывается что-то враждебное людям, не к нему конкретно, а ко всем людям вообще. Особенно это чувствовалось на яхте. Но Сергей точно знал, что не откажется от возможности получить новую информацию, да и не зря нашел его этот ночной зов, что-то случилось, раз его зовет этот монстр… Что-то важное… А телефон почему-то молчит… Он уже второй раз за эту ночь попробовал вызвать Павла и не получил ответа.
Разозлившись на собственную нерешительность, он рывком натянул шлем на голову по самые брови.
Вначале ощутил только тепло. Все предметы внутри машины были теплее наружного воздуха — так что в этом не было ничего удивительного. Потом послышалось тихое жужжание, словно в шлеме находилась оса. Через какое-то время он заметил, что границы его зрения расширяются и он может четко видеть предметы, находившиеся за пределами кабины. Он видел их серыми, лишенными красок, словно смотрел в прибор ночного видения, только это был очень хороший прибор, способный рассмотреть мельчайшие детали и обладавший странным свойством — видеть сквозь стены. Стоило Сергею начать всматриваться во что-то, как предмет начинал приближаться, увеличиваться в размерах.
Следуя безотчетному, почти инстинктивному желанию подглядывать за своими ближними, он заглянул в дом, где спали Алексей и Наташа, и увидел их вместе в одной постели, как, впрочем, и ожидал. После чего, злясь на себя, резко перевел взгляд прочь от этой избы.
Видимо, желая показать ему что-то важное, пятно зрения вышло из-под его контроля и унеслось за околицу, за границы силового поля.
Перед его внутренним взором возникли темные силуэты орудий. Какая-то странная возня шла в ночи вокруг этих затаившихся стальных чудовищ… На тележках подвозили снаряды. Но это были не обычные снаряды… На каждом из них, на каждом ящике, алел знак радиоактивной опасности.
— Они получили разрешение. Завтра, с рассветом, если вы останетесь здесь, если зона не будет открыта, они начнут стрельбу. Мое защитное поле бессильно против таких снарядов. Вы все погибнете.
— Что же нам делать?! Мы не можем отсюда выйти!
— Ты должен научиться управлять.
— Управлять чем? — Но ответа не было. Все силы этой живой машины переключились на что-то другое. Сергей почувствовал сильное тепло, и видение орудий исчезло, перед глазами плыли цветные пятна, и звук голоса у него в мозгу превратился в глухие ритмичные удары. Инстинктивно он понимал, что должен уловить их ритм, понять его, подстроиться под него, — вот только сделать это было совсем непросто, потому что в глубине этого ритма находился чужой разум, слишком чужой и непонятный для его человеческого сознания.
В какой-то момент он почувствовал себя очень большим. Его руки могли бы дотянуться до стоящих в лесу орудий, смять их, раздавить, втоптать в землю… Но он сдержал этот первый порыв. Он должен был сделать нечто гораздо более важное и прежде всего понять, что именно с ним происходит.
Он сжал свои огромные, прозрачные руки, сократил их и вновь втянул в корпус машины. Затем он втянул внутрь туловища ноги-гусеницы, все лишнее, все, что выступало наружу. Сложнее всего было справиться с длинной пушкой, но в конце концов ему удалось и это.
Когда небо еще только слегка посветлело на востоке, он, шатаясь, вышел из избы и без сил прислонился к плетню. Наверно, Алексей почувствовал что-то неладное, потому что Сергей увидел две фигурки, бежавшие к нему. Он попытался шагнуть им навстречу и едва не упал. Сил не было, ватные ноги больше не повиновались ему. И словно сквозь слой все той же ваты, заложившей его уши, он услышал голос своего друга.
— Что с тобой, Сергей? Что случилось? Что ты здесь делаешь?
— Надо торопиться, осталось не больше часа времени, мы должны успеть. — Сергею казалось, что он прокричал эти слова, но раздался лишь едва слышный шепот. И тогда Наташа решительно отстранила совершенно растерявшегося Алексея.
— Что мы должны успеть? Не торопись. Говори медленней. Я тебя пойму.
— Через час начнется артобстрел радиоактивными снарядами. Мы должны уйти.
— Куда уйти? Нас расстреляют, едва мы покинем защитное поле.
— Они не увидят нас.
— Он бредит! Разве ты не видишь, что ему плохо?!
— Не мешай, Алеша. Не суетись. Я должна понять, что он хочет сказать.
— Садитесь в машину. Она выведет нас отсюда. У меня не осталось сил, и времени нет. Придется попробовать. Этот шлем, он высасывает все силы.
— Какой шлем? О чем ты говоришь? — Вновь возник Алексей, и вновь Наташа решительно его отстранила.
— Мы уедем на танке?
— Это не танк. Это трансформ. Он может летать и способен принимать любую форму. А если это нужно, он может стать невидимым, даже для радаров.
За пятнадцать минут до радиоактивного залпа непроходимый лесной занавес перед Выселками исчез. Обстрел отменили, и войска беспрепятственно заняли пустую деревню, где не было найдено никаких следов таинственных пришельцев, две недели подряд не дававших покоя всем силовым подразделениям столицы.
ГЛАВА 17
