пять.
— Думаешь? Ты что, не знаешь точно?
— Я никогда не забиваю память информацией, не имеющей для меня никакого значения Иначе мне пришлось бы увеличить размеры памяти до совершенно неприемлемых объемов.
Получив эти обнадеживающие, хотя и не слишком достоверные сведения, Ротанов заставил себя вернуться в постель, расслабиться и проделать систему специальных упражнений, чтобы вызвать долгожданный сон — завтра ему понадобятся все силы.
Но это не помогло, и пришлось обратиться к медикаментозным средствам, которые он так не любил. После двух таблеток «Снодела» он уснул сразу, словно провалился в черную яму, и спал без сновидений до тех пор, пока будильник в его наручных часах, безуспешно протрезвонив целых пять минут, не перешел к более активным действиям и больно уколол его в руку.
Бывали моменты, когда Ротанов жаловался сам себе на добровольно выбранную жизненную тропу и начинал проклинать свое ослиное упрямство.
Сейчас был один из таких моментов. Выключив проклятый будильник, продолжавший настойчиво щипать его за руку, он отправился на кухню и, не торопясь, начал готовить кофе, словно собирался на прогулку, а не на схватку с оравой бандитов, из которой мог не вернуться.
Лишь после того как с завтраком было покончено, он придирчиво осмотрел свое оружие — бластер и иглопистолет. И тот и другой после похода через пустыню требовали основательной чистки, но с этим можно было и повременить — спусковые механизмы в обоих устройствах работали вполне удовлетворительно.
Не зная, сколько времени продлится его засада, он захватил с собой объемистую флягу чистой воды и несколько бутербродов. Больше не нашлось никаких дел, способных по уважительной причине отсрочить время его выхода.
Солнце уже появилось над линией горизонта, хотя висело еще совсем низко, и его зеленоватый диск двоился от миражей, намечавшихся далеко на востоке, где песок успел уже основательно прогреться.
Нисколько не заботясь о замках, водопроводных кранах и тому подобной ерунде, Ротанов отправился к своему тайнику в полной уверенности, что этот дом вполне сумеет позаботиться о себе самостоятельно.
Подойдя к знакомой скале с рассеченной вершиной, он какое-то время стоял неподвижно, выбирая подходящее место для засады.
С первого взгляда лучше всего для этого подошла бы вершина утеса. Скала, хоть и не слишком высокая, позволяла видеть окружающую местность на несколько километров вокруг. И, если бы он мог расстрелять своих противников из бластера на предельной дистанции, лучшей позиции трудно было бы желать.
Но в том-то и дело, что из-за Линды он не мог себе этого позволить. Бластерные заряды не отличают своих от чужих и поражают все цели в радиусе нескольких метров. А поскольку он будет иметь возможность использовать только пистолет, то после первого же выстрела все преимущества его позиции сведутся на нет.
Для прицельной стрельбы ему придется подпустить противника слишком близко, и, как только начнется бой, бандиты рассредоточатся, спрячутся в Расщелинах скалы, окружив его со всех сторон. Он же окажется привязанным к вершине и не сможет в случае необходимости сменить позицию.
После некоторого раздумья он, в конце концов, решил устроить засаду у самого подножия утеса, здесь местность была слегка приподнята, что обеспечивало достаточный обзор. Спину ему прикрывал утес, с этой стороны совершенно отвесный, а ближайшее пространство вокруг, метров на десять, было завалено обломками скал, которые давали хорошее укрытие.
Но самое главное — здесь он без всякого труда мог сменить позицию, отползти вправо или влево, в зависимости от того, как будет складываться обстановка боя.
Теперь следовало обеспечить выход его противников в выгодную ему точку на открытой местности. Организовать это было, как ни странно, проще всего.
Он хорошо знал цель предпринятого бандитами похода. Оставить приманку в нужном месте — и ловушка захлопнется.
Пройдя по азимуту до своего схрона, он откопал свинцовый футляр, открыл его и с минуту изучал светящуюся поверхность жемчужины.
Вообще-то он просто хотел убедиться, что с камнем ничего не случилось, пока «кровавый жемчуг» лежал здесь, без всякой охраны, но получилось иначе. Камень притягивал его, поверхность жемчужины от игры световых волн казалась прозрачной, и что-то определенно скрывалось в ее глубине.
Что-то такое, что влекло его, вызывая желание потрогать камень, приблизить его к себе… К счастью, Ротанов хорошо помнил, насколько это опасно, и потому захлопнул футляр, нисколько не сомневаясь, что Линда почувствует камень даже сквозь свинцовую оболочку и в любом случае выведет на него бандитов…
Слегка прикопав тяжелую коробку посреди выбранного для обстрела открытого пространства, он отошел в подготовленное укрытие у подножия скалы.
Теперь оставалось только проверить последний раз оружие, устроиться поудобней и ждать.
Ждать всегда трудно, особенно когда приходится соблюдать неподвижность. Он не мог себе позволить размяться, потому что Барсик, скорее всего, вышлет вперед разведчика, как только увидит скалу. Оказаться на открытом месте под прицельным огнем Ротанову совсем не улыбалось.
Вскоре захотелось пить, да и поесть бы совсем не помешало. Ну это-то он мог себе позволить.
Инспектор прикончил захваченные с собой бутерброды, запил их водой из фляги и продолжил свое затянувшееся ожидание.
Часам к двум после полудня, когда Ротанову уже начало казаться, что он ошибся в своих расчетах и до наступления темноты бандиты не появятся, он услышал шум в барханах.
Там словно топталось в песке целое стадо баранов и при этом довольно громко дышало… В застоявшемся нагретом воздухе, на открытом пространстве, звуки разносятся далеко, и вскоре он понял, что это не бараны…
Бандиты шли открыто, совершенно не таясь, и Ротанов не сразу сообразил — глупость это или беспечность?
Похоже, понадеявшись на свое численное превосходство и на устрашающую поддержку песчаников, которая, впрочем, при свете дня теряла свое значение, они не ждали, что он осмелится устроить на них засаду.
Впереди шла группа из пяти человек, что в точности совпадало с информацией, полученной от Палмеса, но вот дальше, метрах в пятистах, отчетливо просматривалась вся уцелевшая после ночного боя банда. Человек двадцать, не меньше… Многовато на одного… О том, что будет еще и вторая группа, Палмес, разумеется, умолчал. Интересно почему? А впрочем, какое это теперь имеет значение? Ротанов все равно не изменил бы своего намерения выручить Линду, чего бы это ему ни стоило…
Самое неприятное заключалось в том, что он не мог вести огонь по передовой группе даже из пистолета… Они шли очень плотно, и в середине светлым пятном выделялась фигура девушки… Реактивные иглы на такой дистанции имеют значительный разброс. Придется подпустить их предельно близко, после чего времени у него останется совсем немного.
В бинокль он отчетливо видел, как сильно измучена Линда. Она шла, ни на что не обращая внимания, с трудом переставляя ноги. Платье на ней было порвано, на лице виднелись кровоподтеки… Наверно, эти негодяи не сразу поняли, что силой они от нее ничего не добьются.
По мере приближения бандитов Ротанов все отчетливее понимал, что выбрал далеко не самую лучшую позицию. После первого же его выстрела они залягут и начнут расстреливать его в упор. Для того чтобы вести прицельный огонь из игольника и случайно не зацепить Линду, ему придется подпустить их слишком близко, и этого, в своих первоначальных расчетах, он не учел… Но менять сейчас что-нибудь было уже поздно.
В центре группы, поддерживая Линду за локоть, шел сам Барсик. Ротанов узнал его сразу по описаниям Гранта. В бинокль он мог рассмотреть во всех подробностях его невысокую широкоплечую
